Классическая политическая экономия (работа 2)
Классическая политическая экономия
Николай Чувахин
Все экономисты-классики внесли огромный вклад в развитие не только экономики, но и многих других наук. Освещение их жизни и деятельности в этой книге, таким образом, представляется несколько однобоким. К сожалению, автору не известны книги на русском языке, которые можно было бы рекомендовать читателю, заинтересованному в том, чтобы узнать о классиках побольше. Тем, кто читает по-английски, настоятельно рекомендуется книга Роберта Хайльброннера "Мудрецы мира сего" (The Worldly Philosophers by Robert Heilbronner).
Дэвид Юм (1711—1776) и Адам Смит (1723—1790)
Первым из экономистов-классиков принято считать Дэвида Юма. Мы вернемся к Дэвиду Юму и его идеям чуть позже, поскольку сейчас нас больше всего интересует догадка, которую он однажды подарил своему другу.
Юм был ипохондриком. Ему были свойственны частые перемены настроения. Иногда ему казалось, что он очень болен. В таких случаях он писал своему лучшему другу: "Приезжай повидать меня, я скоро умру". Иногда ему приходили в голову странные идеи, о которых он писал все тому же другу. В одном из писем Юм упомянул об одной очень странной идее. Ему показалось, что благосостояние состоит вовсе не в золоте, а в товарах и услугах
Его друг поначалу не придал этому внимания, но потом, видя, что идея не проходит сама собой, решил переубедить Юма. Переубедить его оказалось не просто — потребовалось написать целую книгу. Книга эта называлась "Исследование о природе и причинах богатства народов", а человека, который ее написал, звали Адам Смит. Однако в процессе написания книги Смит все яснее и яснее осознавал, что Юм прав — благосостояние и в самом деле состоит в товарах и услугах.
Задача руководства страной, таким образом, оказывалась отнюдь не в накоплении золота. Хороший правитель должен руководить страной так, чтобы ее граждане потребляли товары и услуги, а не продавали их за рубеж в обмен на золото, которое оседает мертвым грузом в подвалах Казначейства.
Как же этого добиться? Очень просто, говорил Смит. Не мешайте (laissez faire). Люди сами разберутся, что им нужно для того, чтобы их жизнь стала лучше. Чем лучше жизнь каждого отдельного человека, тем лучше жизнь общества в целом...
Всякий человек стремится использовать капитал свой так, чтобы продукт его наивысшую ценность имел. Не намеревается он обычно содействовать интересу общественному, да и не знает, насколько ему содействует. Стремится он только к собственной обеспеченности, собственной выгоде. И ведет его в этом некая невидимая рука к результату, коего у него и в мыслях нет. В погоне за своим интересом часто содействует он интересу общественному более, чем если бы в самом деле намеревался ему содействовать. Этот экономический закон, открытый Смитом, впоследствии стали называть принципом невидимой руки. Что же остается делать правительству? Только защищать права частной собственности! Поддерживать закон, полицию и суд, чтобы преступник не смог безнаказанно отнять собственность у законного владельца. Содержать армию и флот, чтобы этого не смогли сделать чужеземные властители. Может быть, нанять пожарных, чтобы собственность не гибла в огне.
И никаких тарифов!!! Установление тарифов, говорил Смит, неминуемо вызовет бунты в колониях. "Богатство народов" вышло в свет в 1776 году. Король Георг III, однако, оставил книгу без внимания. Пророчество Смита тем не менее не заставило себя ждать. В том же 1776 году североамериканские колонии начали войну за независимость и, выиграв ее, отделились от Британской империи. Поводом к войне, как теперь известно даже школьникам, послужило... установление тарифа на чай.
Итак, Смит полагал, что, если правительство оставит торговлю и промышленность в покое, они будут производить все возрастающие количества товаров и услуг. Как же это возможно? У Смита был ответ и на этот вопрос.
Однажды Смит зашел в мастерскую, где несколько рабочих делали булавки. И вот какой разговор случился у него с одним из них:
— Сколько булавок Вы один можете сделать за день?
— Примерно двадцать пять, сэр.
— А сколько здесь работает людей?
— Двенадцать, сэр.
— И сколько булавок вы делаете за день все вместе?
— Четырнадцать тысяч, сэр.
Смит не мог поверить своим ушам. Помножьте двадцать пять на двенадцать, и получите триста, но никак не четырнадцать тысяч.
Чудо, однако, объяснялось просто. Один рабочий резал проволоку, второй заострял один конец будущей булавки, третий выполнял головку на другом конце... Каждый умел делать всего одну операцию, но очень быстро. Смит назвал это явление разделением труда.
По мнению Смита, разделение труда будет способствовать бесконечному экономическому росту — ведь специализироваться могут не только отдельные люди или фирмы, но и целые страны. Другими словами, теория роста Смита графически выглядела примерно так:
Мы будем изучать теории роста многих экономистов, поэтому нам стоит выучить некоторые полезные определения и сокращения. Под теорией роста принято понимать прогноз зависимости дохода на душу населения PCI (сокращенное английское per capita income) от времени t. "Богатство народов" давало ответ на многие вопросы. Был, однако, один вопрос, на который Смит не мог дать ответа. Этот вопрос казался ему настолько важным, что он задал его будущим поколениям исследователей в последней главе своей книги:
И я думаю — почему получается так, что алмазы, не имеющие никакой очевидной полезности за исключением сверкающего блеска драгоценностей, заслуживают такой высокой цены, тогда как вода, необходимая для нашего существования, бесплатна?
Другими словами, Смит задал вопрос: "Что есть цена?"
Именно поэтому многие и называют Смита отцом экономической науки. Наконец-то после тысячелетий блуждания во тьме кто-то поставил правильный вопрос. Как мы увидим далее, чтобы получить на него ответ, понадобилось менее двухсот лет.
...В то время, когда жили Смит и Юм, в Англии начали происходить странные вещи. Цены и доходы, словно сговорившись, поползли вверх. Это явление получило название инфляции. Юм предпринял попытку объяснить инфляцию в своем трактате "О деньгах". Гораздо позднее, в начале XX века, американский экономист Ирвин Фишер свел логические построения Юма в одно элегантное уравнение, которое получило название уравнения обмена Юма — Фишера:
MV = PQ
где
M — денежная масса
V — скорость обращения денег в обществе
P — уровень цен
Q —выпуск товаров и услуг
Юм полагал, что скорость обращения денег и объем выпуска товаров и услуг — величины постоянные. Сейчас известно, что эти величины меняются, но достаточно медленно и по причинам, не зависящим от роста денежной массы. Поэтому допущение Юма можно считать корректным.
Отсюда вытекает одно очень простое следствие. Если правительство увеличивает денежную массу (во времена Юма это можно было сделать только путем выпуска в обращение большего количества золотых и серебряных монет), уровень цен неизбежно возрастет, а производство и потребление не изменятся. В современной макроэкономической теории это явление принято называть нейтральностью денег.
Томас Мальтус (1766—1834) и Давид Рикардо (1772—1823)
Подобно Смиту, который из ученика Юма со временем превратился в его уважаемого коллегу и лучшего друга, Рикардо из ученика стал другом и коллегой Мальтуса. Главный труд Рикардо — "Принципы политической экономии и налогообложения" (1812) — создавался при бескорыстной и искренней поддержке Мальтуса.
Как и все экономисты-классики, Мальтус полагал, что существует только три вида ресурсов, или факторов производства — земля, труд и капитал. Как же решить, в какой комбинации использовать факторы производства? Как узнать, эффективна ли та комбинация, в которой факторы производства используются сейчас?
Для ответа на этот вопрос Мальтус разработал анализ производительности. Ключевая величина в анализе производительности — это предельный физический продукт — изменение полного физического продукта, вызванное использованием одной дополнительной единицы ресурсов. Любое изменение предельного физического продукта Мальтус называл отдачей. А как вообще может изменяться предельный физический продукт? Точно так же, как и любое другое число — он может увеличиваться, уменьшаться или оставаться постоянным. Таким образом, у нас появляются увеличивающаяся отдача, уменьшающаяся отдача и постоянная отдача.
Поскольку существует три фактора производства, очевидно, что изменение использования этих факторов можно производить либо пропорционально (например, с [10; 10; 10] на [11; 11; 11]), либо некоторым бессистемным образом (например, с [10; 10; 10] на [11; 14; 12]). Значит, возможны отдача на масштаб и отдача на переменный фактор. Таким образом, возможны всего шесть словесных описаний производительности:
УВЕЛИЧИВАЮЩАЯСЯ ОТДАЧА НА МАСШТАБ
УМЕНЬШАЮЩАЯСЯ ОТДАЧА НА МАСШТАБ
ПОСТОЯННАЯ ОТДАЧА НА МАСШТАБ
УВЕЛИЧИВАЮЩАЯСЯ ОТДАЧА НА ПЕРЕМЕННЫЙ ФАКТОР
УМЕНЬШАЮЩАЯСЯ ОТДАЧА НА ПЕРЕМЕННЫЙ ФАКТОР
ПОСТОЯННАЯ ОТДАЧА НА ПЕРЕМЕННЫЙ ФАКТОР
Рассмотрим теперь некоторую воображаемую фабрику. Чтобы не отвлекаться на тонкости производственного процесса, предположим, что фабрика производит виджеты. Виджет — это единица некоторого неопределенного товара. Этот термин придумал Альфред Маршалл, чтобы заставить своих студентов думать не о вещах, но о концепциях.
Итак, до того, как фабрика начинает работу, на ней нет ни ресурсов, ни продукции. Давайте-ка добудем себе одну единицу ресурсов. Возьмем в аренду участок склада размером 10Ѕ10 метров (земля), поставим на этом участке один станок (капитал) и наймем одного рабочего (труд). Предположим, что к концу дня у нас будет 10 виджетов.
Теперь у нас достаточно информации, чтобы вычислить предельный физический продукт (его принято обозначать MPP — по первым буквам английских слов Marginal Physical Product) и сформулировать описание производительности:
|
Ресурсы |
Продукция |
MPP |
Описание |
|
[0;0;0] |
0 |
— |
— |
|
[1;1;1] |
10 |
10 - 0 = 10 |
Увеличивающаяся отдача на масштаб (10>0) |
Если теперь наращивать использование ресурсов, цифры будут примерно такие:
|
Ресурсы |
Продукция |
MPP |
Описание |
|
[0;0;0] |
0 |
— |
— |
|
[1;1;1] |
10 |
10 - 0 = 10 |
Увеличивающаяся отдача на масштаб (10>0) |
|
[2;2;2] |
25 |
25 - 10 = 15 |
Увеличивающаяся отдача на масштаб (15>10) |
|
[3;3;3] |
45 |
45 - 25 = 20 |
Увеличивающаяся отдача на масштаб (20>15) |
|
[4;4;4] |
70 |
70 - 45 = 25 |
Увеличивающаяся отдача на масштаб (25>20) |
Теперь наша фабрика занимает площадь 20x20 метров, на которой находятся четыре станка и работают четверо рабочих. Пока что мы увеличивали использование ресурсов в строгой пропорции и, таким образом, наблюдали отдачу на масштаб. Поскольку MPP все время увеличивался, соответственно и отдача была увеличивающейся.
Пока что все идет в строгом соответствии с теориями Смита: разделение труда, специализация, и в результате — увеличивающаяся отдача. Теперь каждый из наших рабочих изготавливает только один угол виджета, и делает это очень быстро.
Допустим теперь, что мы хотим расширить нашу фабрику, но хозяин склада говорит, что свободного места у него больше нет. Что бы теперь не случилось с MPP, будет называться отдачей на переменный фактор (земли мы больше не получим, но все еще можем дополнительно привлекать труд и капитал). Что ж, придется втиснуть еще один станок на наши 400 квадратных метров. А потом еще один... И еще один... Скоро наши рабочие начнут просто толкать друг друга, не говоря уже о том, что новые станки будет просто некуда ставить. И цифры будут примерно такие:
|
Ресурсы |
Продукция |
MPP |
Описание |
|
[0;0;0] |
0 |
— |
— |
|
[1;1;1] |
10 |
10 - 0 = 10 |
Увеличивающаяся отдача на масштаб (10>0) |
|
[2;2;2] |
25 |
25 - 10 = 15 |
Увеличивающаяся отдача на масштаб (15>10) |
|
[3;3;3] |
45 |
45 - 25 = 20 |
Увеличивающаяся отдача на масштаб (20>15) |
|
[4;4;4] |
70 |
70 - 45 = 25 |
Увеличивающаяся отдача на масштаб (25>20) |
|
[4;5;5] |
100 |
100 - 70 = 30 |
Увеличивающаяся отдача на переменный фактор (30>25) |
|
[4;6;6] |
130 |
130-100 = 30 |
Постоянная отдача на переменный фактор (30=30) |
|
[4;7;7] |
140 |
140-130 = 10 |
Уменьшающаяся отдача на переменный фактор = = Убывающая отдача |
|
[4;8;8] |
120 |
120-140 = -20 |
Обратите внимание — уменьшающуюся отдачу на переменный фактор называют еще убывающей отдачей. Говорить "убывающая отдача на переменный фактор" неправильно. Это фраза из серии "масло масляное". Корректные (и взаимозаменяемые) термины — это "убывающая отдача" и "уменьшающаяся отдача на переменный фактор". Проведя цикл аналогичных рассуждений в своей книге "Сочинение о принципах народонаселения" (1792), Мальтус сформулировал закон убывающей отдачи:
Когда равные приращения переменных ресурсов последовательно добавляются к фиксированным ресурсам, предельный физический продукт рано или поздно начнет убывать из-за несбалансированности роста. И снова в рассуждения экономиста вкралась шарообразность Земли. Количество земли, пригодной для ведения сельского хозяйства, в мире велико, но конечно. Население земного шара растет со скоростью порядка 2.5% в год. А значит, убывающая отдача уже наступила. Данные, которые были доступны Мальтусу, показывали, что прирост производства продуктов питания в мире замедляется. Сопоставив цифры, Мальтус пришел к потрясающему выводу: после 1850 года на Земле всегда будет по крайней мере один значительный регион, охваченный голодом. Прогноз Мальтуса был неутешительным: "Общество обречено на бедность и прозябание".
Теорию роста Мальтуса, таким образом, можно представить графически примерно так:
За эпохой экономического роста, по мнению Мальтуcа, неминуемо должен был последовать глобальный экономический коллапс.
Современники не особенно прислушивались к тому, что говорил Мальтус, пока в 1848 году не начался голод в Ирландии, оставшийся в истории под названием "картофельный голод". Это событие вызвало переполох среди образованных людей того времени.
К счастью, предсказание Мальтуса оказалось не совсем точным. Во времена Мальтуса казалось, что промышленная революция не оказывает никакого влияния на сельское хозяйство. С точки зрения нашей модели из трех факторов можно сказать, что Мальтус полагал, что фиксированными факторами оказываются не только земля, но и капитал. Будущее, однако, показало, что приток капитала (то есть машин и оборудования) в сельское хозяйство вполне возможен и приводит к резкому росту продуктивности сельского хозяйства.
Кроме того, со временем оказалось, что с ростом благосостояния, несмотря на уменьшающуюся детскую смертность, прирост населения увеличивается только до определенного момента, а затем начинает уменьшаться. Отчасти это связано с тем, что в постиндустриальном обществе дети перестают быть рабочей силой. Родители не отправляют детей работать в поле или на фабрику, а посылают их учиться в школу. Однако во многих слабо развитых странах предсказание Мальтуса сбывается у нас на глазах. Целые регионы страдают от недоедания. Усилия правительств и международных организаций, похоже, дают результат, но далеко не так быстро, как хотелось бы...
Вернемся, однако, к Рикардо. Свою книгу он начал с изложения теории убывающей отдачи Мальтуса. Однако выводы из нее он сделал несколько другие.
Поскольку, говорил Рикардо, хотя бы один из факторов производства рано или поздно оказывается фиксированным, убывающая отдача неизбежна. Раз она неизбежна, существует некоторая оптимальная комбинация земли, труда и капитала, дающая наибольший возможный в обществе совокупный продукт. Раз такая комбинация существует, она уже реализована, поскольку существующий порядок вещей сохраняется уже достаточно давно.
Однако остается вопрос: что происходит, когда население растет? Рикардо полагал, что по мере роста населения убывающая отдача заставляет совокупный продукт, производимый обществом, уменьшаться. Это приводит к падению реальных доходов и связанному с ним росту детской смертности. Поскольку во времена Рикардо дети начинали работать с восьми лет, через восемь лет число работников возвращалось к первоначальному уровню. Таким образом, Рикардо логически пришел к доктрине стационарного состояния. По мнению Рикардо, существующий порядок вещей будет поддерживаться неограниченно долго. Теория роста Рикардо графически выглядит примерно так:
Казалось, ситуация безнадежна. Кто бы ни оказался прав, положение не улучшится. Экономическое будущее человечества — это либо коллапс по Мальтусу, либо стагнация по Рикардо. Именно поэтому известный поэт Томас Карлайл — современник Мальтуса и Рикардо — называл экономику "тоскливой наукой".
Рикардо, однако, на этом не остановился и попытался разрешить загадку, которую Смит сформулировал в своем парадоксе воды и алмазов. По мнению Рикардо, цена любого товара определяется стоимостью труда, затраченного на его изготовление. Такое определение автоматически включает в цену и стоимость капитала, поскольку капитал также создается трудом. Рикардо дал своей теории имя — трудовая теория стоимости.
Однако Рикардо хорошо знал, что в действительности рыночная цена часто превосходит стоимость труда. Значит, говорил Рикардо, разница присваивается землевладельцами, поскольку стоимость земли не включена в определение цены.
Рикардо придумал специальный термин для того, чтобы обозначить эту разницу между реальной рыночной ценой товара и стоимостью труда, затраченного на его изготовление. Со временем, однако, термин Рикардо оказался забыт, а вместо него привился другой, позднее введенный Марксом — прибавочная стоимость.
Рикардо искренне верил, что трудовая теория стоимости представляет собой теорию цены. Сейчас, однако, ясно, что теория Рикардо — это отличная теория издержек. Для того, чтобы превратить ее в теорию цены, не хватало одного очень важного элемента. В самом деле, теория Рикардо описывала производство, но ничего не говорила о потреблении. Выражаясь сегодняшним языком, она описывала предложение, но не спрос.
Нужен был гений, который бы увидел очевидное. И гений явился. Его звали Джон Стюарт Милл.
Джон Стюарт Милл (1806-1873)
Джон Стюарт Милл был человеком необычным во всех отношениях. В три месяца, еще не умея как следует сидеть, он уже умел говорить. Его отец, профессор Кембриджского университета Джеймс Милл, видя необычайный интеллектуальный потенциал своего сына, принял нелегкое решение. Маленький Джон Стюарт не должен быть встречаться с другими детьми, чтобы не узнать о том, насколько он от них отличается. Каждый день Джеймс Милл приглашал к обеду одного из коллег-профессоров, чтобы дать маленькому Джону возможность пообщаться с самыми просвещенными людьми того времени.
Самым частым гостем в доме Миллов был Джереми Бентам. Джереми Бентам и Джеймс Милл позднее стали основоположниками философии утилитаризма. Причем оба они в своих трудах признавались, что многие идеи им подсказал не кто иной, как маленький Джон Стюарт.
Когда Джон Стюарт стал взрослым, его основными научными интересами стали математика и философия. Однако политическая экономия также не оставляла его равнодушным, и в 1848 году он выпустил в свет первый в мире учебник по этой дисциплине - "Принципы политической экономии". В учебнике подробно описывались все известные на тот момент экономические теории, в том числе и трудовая теория стоимости Рикардо.
Милл включил в книгу и свою теорию цены. Будучи философом-утилитаристом, он полагал, что цена товара может определяться полезностью, которую этот товар имеет для потребителя. Другими словами, Милл фактически описал спрос - тот самый недостающий элемент в теории Рикардо.
Однако сам Милл не придал этому факту ни малейшего значения. В послесловии к своей книге он написал буквально следующее: все здесь изложенное рано или поздно окажется на свалке бесполезных теорий, кроме... трудовой теории стоимости.
Справедливости ради стоит отметить, что не только Милл не обратил внимания на рациональное зерно, заложенное в идее полезности. Другой великий экономист того времени заставил всех забыть о спросе на время. Его звали Карл Маркс.
Карл Маркс (1818-1883)
Сейчас стало модно относиться к Марксу и его научным достижениям презрительно. Мне, однако, думается, что такое отношение не имеет под собой никакой почвы. Заслуги Карла Маркса перед современной ему наукой были настолько общеизвестны, что Британский Музей выделил ему пожизненный отдельный кабинет. Такой чести могли быть удостоены только выдающиеся ученые. И Маркс, без сомнения, таким был.
Крупнейшим открытием Маркса, без сомнения, следует считать экономические циклы. Теория роста Маркса графически выглядела примерно так:
Маркс обнаружил, что примерно каждые двадцать лет в экономике происходит нечто очень странное. Падают цены на товары, в результате чего многие предприятия становятся нерентабельными и закрываются. Множество людей остается без работы, а, значит, и без доходов. Таким образом, покупать даже подешевевшие товары становится некому. Маркс назвал это явление экономическим кризисом и попытался дать ему объяснение. На помощь Маркс привлек трудовую теорию стоимости Рикардо. Однако ему пришлось ее модифицировать.
По мнению Маркса, прибавочную стоимость захватывает не землевладелец, но капиталист, то есть владелец капитала - машин, зданий и прочих средств производства. Именно в расчете на прибавочную стоимость капиталист и создает предприятия. Капиталист платит рабочим меньше, чем стоит произведенный ими продукт. Отсюда следует, что рабочие способны приобрести меньше, чем производят. А значит, неизбежным оказывается перепроизводство товаров. Стремясь избавиться от затоваривания, капиталист начинает продавать товары по сниженным ценам и временно прекращает их производство, закрывая предприятия и увольняя рабочих. Однако покупать эти товары уже некому - многие рабочие-потребители уже потеряли работу, а вместе с ней и доход.
Экономический кризис, по мнению Маркса, вызывается жадностью капиталиста, который эксплуатирует рабочих и присваивает произведенную их трудом прибавочную стоимость в экономически благоприятной ситуации и выбрасывает рабочих на улицу, как только дела начинают идти плохо.
В то же время, во времена Маркса широко распространенным было мнение, что технический прогресс в целом уже завершен. Не верите? Проверьте. В середине XIX века патентные бюро в Лондоне, Париже и Вашингтоне были закрыты за ненадобностью. Другими словами, общество всерьез полагало, что уже изобрело все, что можно изобрести...
А теперь поставьте себя на место Маркса. С одной стороны, Вы знаете, что капиталисты эксплуатируют рабочих, пока позволяют обстоятельства, но увольняют их, как только ситуация становится менее благоприятной. С другой стороны, Вы знаете, что практически весь необходимый обществу капитал уже создан - ведь новых изобретений не ожидается. Выход из положения напрашивается сам собой - капиталисты свою историческую роль уже выполнили, и теперь рабочим имеет смысл взять капитал в свои руки. Социальная революция оказывается оправданной и логичной.
... Мы с вами хорошо помним тех людей, которые совсем недавно еще называли себя марксистами. Были ли они таковыми на самом деле? Вряд ли. И вот почему.
Если социальная революция имеет смысл только после того, как весь необходимый обществу капитал уже создан, в какой стране, по мнению Маркса, социальная революция должна была произойти раньше всего? Правильно, в Англии. Именно Англия во времена Маркса была наиболее богата капиталом. Для какой страны, по мнению Маркса, социальная революция не актуальна вообще? Угадали - для России. Капитала у России тогда было мало. Забегая вперед, скажем, что его немного и сейчас. Таким образом, люди, которые пытались использовать учение Маркса в качестве обоснования необходимости социальной революции в России, очевидно, не понимали в этом самом учении ровным счетом ничего! Оправдались ли предсказания Маркса? Как мы видим, нет. И понятно почему. Технический прогресс продолжается независимо от наличия или отсутствия патентных бюро...
Список литературы
Для подготовки данной применялись материалы сети Интернет из общего доступа