Законодательство обновленной реформами россии как одна из причин правового нигилизма

Законодательство обновленной реформами России как одна из причин правового нигилизма

Гулина О.Р.

Россия стремится быстро наверстать упущенное и войти в группу наиболее развитых стран мира. Последние выгодно отличаются от нас высоким уровнем развития промышленности и сельского хозяйства, новыми технологиями во многих сферах жизни общества, подъемом науки и образования. В каждой из стран, которые вступают в постиндустриальное, информационное общество, имеется хорошо отработанная и разработанная правовая система, обеспечивающая регулирование отношений, складывающихся в обществе. Развитые страны характеризуются высоким уровнем правосознания гражданского населения, престижем права и совершенством законодательства. А как обстоит ситуация с этими ценностями в обновленной реформами России? Не прав был классик, утверждавший, что в России две беды: дураки и дороги. Со всей определенностью можно добавить и третью "вечную беду, боль и незаживающую рану России" - законы. Если законы плохие - то все понятно, если они хорошие - вроде бы тоже, да не совсем. Так какими же должны быть законы?

Итальянский просветитель Чезаре Беккариа утвер-ждал: "Законы, противоречащие естественным чувствам человека, подобны плотинам, воздвигнутым прямо против течения реки: они или сразу разрушаются и уносятся водой, или же образовавшийся благодаря им водоворот незаметно подтачивает их" [1, c. 67]. В.С.Соловьев в своей работе "Оправдание добра" заявил, что "если какой-нибудь положительный закон идет в разрез с нравственным содержанием добра, то мы можем быть уверены, что он не отвечает и сущест-венным требованиям права, и правовой интерес отно-сительно таких законов может состоять никак не в их сохранении, а только в их правомерной отмене". В рамках такого правопонимания закона, В.С.Соловьев отмечает три его обязательных признака: публичность, реальная применимость и конкретность (т.е. наличие не отвлеченных истин и идей, а действительных идеалов данного социума). С.В.Поленина соглашается, утвер-ждая, что закон должен отвечать общественным по-требностям и реально регулировать общественные от-ношения в соответствии с поставленными при его из-дании целями и задачами. Другой русский правовед И.В.Михайловский вывел необходимые условия, кото-рым должен удовлетворять закон:

· Закон есть выражение начал права, а не нравствен-ности, не науки; он предназначен для практических це-лей жизни, поэтому не следует перегружать текст зако-на научными определениями, нравственными пожела-ниями и т.п. При этом, как верно отмечает Д.А.Керимов, доступность языка не должна противо-речить его точности.

· Закон должен быть результатом самого тщательно-го изучения природы вещей данных социальных отно-шений, места и времени: малейшее упущение в этой области влечет за собой неудачу самых симпатичных устремлений.

· Закон должен ясно, четко и определенно формули-ровать то содержание, которое имел в виду законода-тель. "Главное для текста закона - его точность" [6].

П.Е.Недбайло утверждал, что неопределенный за-кон означает отсутствие всякого закона и орган, при-званный применять его "…получает власть действо-вать, руководствуясь только соображениями целесо-образности, а не формальными определениями права". А это, как верно подметил профессор Н.И.Матузов од-на из граней правового нигилизма, когда идет "подме-на законности политической, идеологической или прагматической целесообразностью… Политическая логика берет вверх над юридической". Все эти требования имеют далеко не просто ака-демический характер. Чем больше закон соответствует им, тем более близким и понятным становится он для граждан, а это благоприятнее отражается на жизни всей страны. У российских законов есть одна отличительная особенность. Они живут, в том смысле, что в каждом действующем законе подчас делается десятки, сотни, тысячи исправлений. И порою не самим законодате-лем, а другими лицами, которые делегировали себе эти полномочия. Законодательство не может быть лучше или хуже общества, власти. Оно их порождение.

У нас в стране сложилась порочная практика, ко-гда кулуарно принимаемые указы, постановления имеют бесспорный авторитет над законами. Парал-лельно с законами создается система собственных (президентских, правительственных) конкурирующих нормативных актов. Приведенная таблица показывает, что с каждым годом увеличивается конфронтация законодательных и исполнительных структур власти, (пик пришелся на 1997 г.), когда последние в силу личных амбиций, стре-мятся не к законопослушанию, а к закононаписанию. Вопрос о степени правовой регламентации допус-кает два возможных решения: либо добиться урегули-рования как можно более широкого круга отношений, как это было у нас в недалеком прошлом, посредством издания многочисленных подзаконных актов, либо су-щественно расширить право субъектов правопримене-ния, как это имеет место быть во многих странах мира, правда, сохранив контроль за их деятельностью и четко очертив схему возможного "свободного" нормотвор-чества. "Веления, издаваемые различными правовыми ав-торитетами, обладают неодинаковою обязательною си-лою. Правовые авторитеты в человеческом обществе образуют иерархическую лестницу со множеством ступеней… В государствах конституционных, где зако-нодательная власть принадлежит парламенту, а испол-нительная - кабинету министров, которые ответствен-ны перед парламентом и подчиняются последнему в порядке надзора. В таких государствах между законами в тесном смысле и правительственными распоряже-ниями всегда могут быть проведены твердые осязае-мые границы". Это было понятно юристам еще в прошлом веке, а нами выводы не сделаны до сих пор. В мае 1988 г. был принят закон СССР о кооперации, который ознамено-вал смелые шаги в развитии свободы предпринима-тельства. Но именно эти первые шаги были в штыки встречены мощными государственными структурами, и уже в декабре 1988 г. Совет Министров СССР принял постановление, которым резко ограничил права от-дельных видов кооперации. Вот другие, более свежие примеры. В ст. 31 Кон-ституции говорится о том, что граждане РФ имеют право собираться мирно, без оружия, проводить соб-рания, митинги и демонстрации, шествия и пикетиро-вание. Таким образом, здесь заложена идея, что они это делают по собственному усмотрению, лишь ставя власти в известность о своих намерениях. На самом же деле повсеместно действует вместо уведомительного фактически разрешительный порядок, однако в его ис-кривленной форме: если орган исполнительной власти субъекта РФ или глава муниципального образования отказался принять уведомление инициаторов о желае-мом мероприятии, проводить его нельзя. Налицо иное применение нормы Основного закона, что требует вмешательства законодателя: изменить либо норму Конституции, либо подобный порядок. В ч. 3 ст. 40 сказано, что малоимущим, иным ука-занным в законе гражданам, нуждающимся в жилище, оно предоставляется бесплатно или за доступную плату из государственных, муниципальных и иных жилищных фондов в соответствии с установленными законами нормами. Местные власти просто игнорируют данное положение Конституции, а понятие доступной платы трактуется так, что для многих нуждающихся делается невозможным факт приобретения жилища. Ч. 3 ст. 59 Основного закона страны предусматри-вает возможность для гражданина РФ замены - по его убеждениям или вероисповеданию, а также при иных ситуациях, предусмотренных федеральным законом, - военной службы альтернативной гражданской служ-бой. Однако в прямом учете этой нормы военные ко-миссариаты при пособничестве местных властей отка-зывают, заставляя молодых людей идти на действитель-ную военную службу, причем находят в этом поддерж-ку прокуратуры и судов. Такие примеры можно было бы продолжать. Но вывод будет одним: ценности и идеи Основного закона страны отданы "на откуп" органам и должностным ли-цам, применяющим ее положения в искореженном ви-де, трактующим ее содержание, так как им выгодно и удобно. А ведь повернув ситуацию вспять, можно бы-ло бы наладить правильные пути реализации не только Конституции страны, но и ее законодательных актов. Многие зарубежные авторы недоумевают и пы-таются разобраться: в чем причина такой кризисной ситуации в законодательстве России? Почему законы принимаются "пачками", а наболевших проблем не снимают? Что можно сделать в настоящий момент российской истории для того, чтобы изменить к луч-шему имидж права и сделать обращение к нему более приемлемым для граждан? Важнейшая ключевая проблема здесь - отношение людей к нормам закона. Вопрос очень широк, но не вызывает сомнения, что истинность нормы права - это "мера ее пригодности отражать прогрессивную чело-веческую деятельность" []. Здесь можно говорить о трех возможных вариан-тах. Первый, наиболее благоприятный - индивиды дан-ного сообщества поддерживают и претворяют в жизнь предписания данной правовой нормы. Второй вариант состоит в том, что индивиды и норма права живут обо-собленно друг от друга, при этом норма не нарушает-ся, но и не одобряется. Правовая норма игнорируется. И третий, наименее желаемый вариант - индивиды на-строены против нормы, они активно ей противодейст-вуют, используя все возможные средства, включая не выполнение и нарушение предписаний соответствую-щей правовой нормы. За этими тремя вариантами скрыта глубинная проблема поддержки индивидами законов, принимаемых в данном обществе. Как добиться реализации законов, их полного и всестороннего претворения в жизнь общества? Ответ на данный вопрос не может быть простым и однозначным. Если в законе содержатся идеи социаль-ного равенства и справедливости, идея общественного согласия и господства права, если такой закон отвечает требования большинства членов данного социума, то есть смысл считать такой закон легитимным. Главной задачей должно стать повышение правовой культуры населения, стремление к сближению мнений большин-ства и меньшинства и, конечно же, рост профессиона-лизма законотворческих структур. А это очень важный аспект, потому что, с правом (как системой правовых норм) связывается оценка за-конопослушного или девиантного поведения личности, формирование позитивного или негативного состояния личности, предшествующего принятию или отказу от ценностей, престижа правовых норм, установленных в обществе. Сравнивая ассоциации французских и русских подростков на понятие "закон" можно не обнаружить существенных отличий, но это лишь на первый взгляд. В самом деле, наиболее частой ассоциацией на слово "закон" во Франции является "правило, которое надо уважать (следовать)", а в России - "правило, которое не надо нарушать". Разница едва уловимая, но, согла-ситесь, существенная. Французская формулировка по-казывает, что закон наиболее часто считается руково-дящей силой, в то время как русская интерпретация - дистанцию, которую надо сохранять, под угрозой санк-ций. Русские респонденты в своих ответах на термин "закон" чаще говорят о запретах, предписаниях и обя-занностях, но никогда об индивидуальных правах; в русских представлениях закон в основном понимается как уголовный закон. Гоббс считал, что "…законы установлены не для устрашения, а для направления человеческих действий, подобно тому, как природа поставила берега не для за-держания течения реки, а для того, чтобы направлять его". Вообще мы должны помнить, что "рано или позд-но мы непременно придем к такой точке, где закону подчиняются не в силу материального принуждения, а по другим основаниям, в силу сознательного призна-ния, или в силу инстинктивного подчинения, или при-вычки, или отсутствия организованного сопротивле-ния. Если бы это было не так, государства и юридиче-ские нормы не могли бы существовать. Число людей, которые могут прибегать к приказанию и принужде-нию, является, обыкновенно, бесконечно малой вели-чиной по сравнению с числом тех, которыми прихо-дится руководить и которых приходится принуждать. Закон всесилен только до тех пор, пока преступники находятся в меньшинстве и нация в большинстве своем остается лояльной. А это значит, что решающим мо-ментом в существовании закона является не столько материальная возможность принуждения, сколько пси-хологическая привычка признавать обязательность норм, установленных общественной властью, и подчи-няться им".

Список литературы

1. Алексеев С.С. Право и наша жизнь. М.: Юр. литература, 1978. С. 67.

2. Соловьев В.С. Оправдание добра. М., 1993. С. 458.

3. Поленина С.В. Качество закона и совершенствование правотворчества // СгиП. 1987. № 12. С. 12.

4. Михайловский И.В. Общее учение о праве // Хропанюк В.Н. Теория государства и права: Хрестоматия. М., Ин-терстиль, 1998. С. 561.

5. Керимов Д.А. Культура и техника законотворчества. М.: Юр. литература, 1991. С. 89.

6. Язык закона / Под ред. А.С.Пиголкина. М.: Юр. литература, 1990. С. 25.

7. Недбайло П.Е. Структура советских правовых норм // Хропанюк В.Н. Теория государства и права. Хрестоматия. М.: Интерстиль, 1998. С. 566.

8. Матузов Н.И. Правовой нигилизм и правовой идеализм как две стороны "одной медали" // Правоведение. 1994. № 2.

9. Исаков В.Б. Законодательство субъектов РФ: объем, структура, тенденции развития // Журнал российского пра-ва. 1999. № 12. С. 69.

10. Примак Т.К. Совершенство законодательства как средство обеспечения законности. М., 1998. С. 77.

11. Трубецкой Е.Н. Разделение форм права по условиям его обязательности // Хропанюк В.Н. Теория государства и права: Хрестоматия. М.: Интерстиль, 1998. С. 602-604.

12. Сырых. В.М. Воистину ли нормы законов истины? // Государство и право. 1996. № 7. С. 31.

13. Курильски-Ожвен Ш., Здравомыслова М.Ю., Арутюнян О.М. Образы права в России и Франции. М.: Аспект-пресс, 1996. С. 36-37.

14. Матузов Н.И. Еще раз о принципе" не запрещенное законом дозволено" // Правоведение. 1999. № 314. С. 26.

15. Виноградов П.Г. Юридические нормы // Хропанюк В.Н. Теория государства и права: Хрестоматия. М.: Интер-стиль, 1998. С. 513-514.

Для подготовки данной применялись материалы сети Интернет из общего доступа