Влияние ментальных особенностей и традиций на формирование политических элит Ближнего Востока

РЕФЕРАТ

ВЛИЯНИЕ МЕНТАЛЬНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ И ТРАДИЦИЙ НА ФОРМИРОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЭЛИТ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА

Политическая элита относится к привилегированному слою общества, формирующему нормы политической жизни и оказывающему в переходном обществе определяющее влияние на управление государством. Деятельность политической элиты, в свою очередь, подчинена определенным канонам, складывающимся в течение всей истории развития общества, распространенной в нем системе ценностных ориентаций. Можно говорить о существовании особых форм государственного управления в зависимости от регионального расположения страны и присущих этому региону традиций.

Для политической элиты арабских стран характерно сочетание исторически укоренившихся автократических и новых, еще только нарождающихся демократических механизмов управления при сильном влиянии традиций, которые придают властным структурам (по меньшей мере в сознании низов и значительной части средних слоев) некую легитимность и даже священность.

На политическую культуру, стиль руководства правящей элиты в арабских странах влияет также и сложившаяся на протяжении многих поколений система отношений между населением и представителями власти, при которой лидер отождествляется в сознании широких народных масс с некой полумистической личностью, данной «сверху». При этом особое значение приобрели эмоциональные формы воздействия лидера и власти в различных ее ипостасях на население. Ораторские способности политического деятеля, непосредственное общение с подданными в результате поездок по стране, «постоянное» присутствие на экранах ТВ способствуют формированию харизмы политического руководителя, являются питательной средой для укрепления авторитаризма. Первый президент Алжира Бен Белла любил выступать перед многотысячными толпами, что способствовало росту его популярности среди населения страны. Он завоевывал массы «своим народным говором, своей улыбкой и человеческой теплотой…». Король Марокко Мохаммед VI не в пример своему отцу Хасану II без колебаний вступает в прямые контакты с толпой. Новый король «ворвался наподобие поп-звезды» в толпу обожающих его марокканцев. Он создал комиссию с целью выплаты компенсации жертвам политических преследований, открыл путь к возвращению в страну ссыльных, в частности, в страну вернулся самый видный марокканский политический эмигрант Абрахам Серфати, утверждавший: «Хасан II был феодалом, а Мохаммед VI современный человек, у которого нет склонности к авторитаризму». Популярность Мохаммеда VI растет с каждым посещением города или поселка. Открытость стала неотъемлемой частью его более современного образа правления.

В период после завоевания независимости укреплению авторитарных черт власти, т.е. установлению режима личной власти, созданию однопартийных систем способствовали многие факторы – как внутренние, так и внешние. Среди них – атмосфера «холодной войны», наследие периода вооруженной антиколониальной войны, отсутствие исторических традиций демократии, борьба за власть в стране после разрыва с метрополией, в целом низкая политическая культура широких слоев общества и т.д. Часто понятие государства отождествлялось в Алжире всего лишь с одной партией – Фронтом Национального Освобождения, Социалистической дустуровской партией в Тунисе и т.д. Создававшиеся однопартийные режимы способствовали укреплению положения лидера, который, опираясь прежде всего на силовые структуры и госаппарат, практически полностью контролировал поддерживавшую его партию и с ее помощью формировал социальную опору своей власти.

Стремясь сохранить свои позиции на возможно более длительный срок, лидеры нередко вводили де-юре или де-факто институт пожизненного президентства: Бургиба в Тунисе, Бумедьен в Алжире и т.п., не говоря о наследственной передаче королевской власти в Марокко. В этой связи институт главы государства превращался в важнейшее средоточение политической власти. Президент, монарх, наделялись широкими государственными прерогативами. Они становились главами правительства, главнокомандующими вооруженными силами. Несмотря на существование парламента, кабинета министров, разветвленной административной структуры, именно глава государства принимал да и сейчас принимает основные политические решения, в его руках находятся главные нити управления государством. Правительство нередко представляет собой собрание министров при президенте или монархе, состоящее из «своих» людей, т.е. лиц, связанных с главой государства родовыми, семейными, дружескими отношениями. Правитель опирается на группу личных советников, которые помогают лидеру проводить его курс. Можно говорить о существовании в арабских странах глубоких корней института клиентелы. Таким образом, проявляется своеобразная дань традиционализму. Например, первое время после интронизации Мохаммеда VI в 1999 г. однокашники монарха, несмотря на их молодость и неопытность, получили высокие государственные посты: Хасан Аурид – официальный представитель короля по печати, Мохаммед Ясин Мансури – генеральный директор марокканского информационного агентства. Претендентка на руку короля – дочь главы МИД. А своего главного королевского советника, «серого кардинала», «мозг режима» по выражениям прессы, который редактирует тексты публичных выступлений монарха и занимается своими прямыми обязанностями – руководит экономикой, – король унаследовал от отца.

Президент Алжира Бутефлика, формируя правительство в 2000 г., поручил ведение всех дел людям, которых выбрал он сам. В частности, премьер-министром был назначен А. Бенфлис – ближайший из близких сподвижников президента.

В случае исторического укрепления роли военных в управлении государством, как это произошло в Алжире, генералы стремятся расставить «своих» людей на ключевых постах – в министерствах, руководстве партий, входящих в правительственную коалицию, руководстве Центрального банка. Например, назначение в 2000 г. на пост «второго человека» в кабинете лидера Национального демократического объединения выдвиженца военных А. Уяхьи свидетельствует о том, что они продолжают держать руку на пульсе правительства. При таких обстоятельствах в высших эшелонах власти постоянно ведется борьба между различными фракциями не только за оказание влияния на главу правительства, но и по вопросам о направлениях социально-экономического и политического развития. В связи с этим проявляется желание лидера, если он вышел из гражданских кругов, как нынешний президент Алжира А. Бутефлика, ограничить влияние военных. В частности, в 2000 г. были произведены перестановки в руководстве алжирских вооруженных сил. Новые назначенцы, выпускники советских и французских высших учебных заведений, пришли на смену генералам, вышедшим из армии Национального освобождения.

По мнению газеты «Аль-Ватан», «политическая конъюнктура, определявшаяся единообразием мышления и нераздельным царствованием полковника Х. Бумедьена, бывшего президента Алжира, никоим образом не позволяла новому поколению офицеров заставить услышать их голоса». «Отправка в отставку старых генералов дала начало постепенному омоложению командования армии». Перестановки произведены с тем, чтобы ослабить давление военных на главу государства, скорректировать роль армии в алжирском обществе и «консолидировать» власть Бутефлики, «доказать общественному мнению внутри страны и за ее пределами, что именно он управляет страной».

Вся сложность сложившейся ситуации заключается в том, что в Алжире действуют, по крайней мере, три крупные силы, оказывающие серьезное влияние на политическую ситуацию в стране: военные, исламисты и представители деловых кругов. От умения этих сил договориться о путях дальнейшего развития страны зависит улучшение политической, экономической, социальной обстановки. При этом президент должен уметь маневрировать среди этих сил. Понимая, что его власть будет постоянно уменьшаться, если он не начнет расширять свои прерогативы, президент старается укрепить контроль за всеми каналами принятия решений, поручая ведение дел в правительстве «своим» людям. Неудивительно, что президента критикуют за принятие важных решений «без диалога с политиками», «ведение сольной партии» не только оппозиционные силы, но и Фронт национального освобождения – партия, выходцем из которой является сам Бутефлика. В единоличном принятии решений и попытке манипулировать различными политическими силами последние усматривают проявления авторитарной сущности правителя, стремление закрепить самоуправный характер власти.

Не препятствует появлению фракций в правительстве король Марокко Мохаммед VI. Выполнение роли арбитра между различными группировками позволяет лидеру добиться принятия нужных решений. В правительство Марокко, возглавляемое лидером партии Социалистический союз народных сил А. Юсефи, входят представители семи партий левого, центристского и националистического толка. Таким образом, предоставляя возможность всем легальным политическим силам страны участвовать в правительстве и высказывать свое мнение о дальнейших путях развития, король следует совету, полученному от отца Хасана II: самое важное – это «держаться». Традиции управления передаются по наследству. При этом особенностью функционирования государственных институтов в Марокко является «обладание королем всей полнотой власти». Марокканский монарх «руководит работой совета министров, назначает всех членов правительства, он по своему усмотрению может отправлять министров в отставку, распускать парламент, назначать новые выборы и осуществлять руководство страной с помощью декретов». Авторитарный стиль правления монарха во многом предопределен традицией и закреплен в марокканской конституции, согласно которой король является «властителем правоверных, высшим представителем нации, символом единства и гарантом целостности государства».

Говоря о методах управления в Марокко, особое внимание следует уделить исторически сложившейся системе исполнительной власти, основная роль при формировании которой принадлежала «султану – махзену». Последнее – старое название правительства Марокко, олицетворяемое в настоящее время с ближайшим окружением покойного монарха Хасана II. Деятельность «касты богачей» (так еще называют махзен), захватывающих важные посты, обеспечивающих себе привилегии, делящих между собой национальные богатства, приводит время от времени к взрывам социального протеста. Достаточно вспомнить серию «голодных бунтов» 1981, 1984, 1990 гг.

Большинство политических деятелей страны и аналитиков связывает сложности в преодолении социально-экономического кризиса, проведении демократических реформ с системой управления – махзеном. Хасан II начал в 1992 г. реформы, получившие название «хасановской демократии», в ходе которых в стране был сформирован двухпалатный парламент. Перед Мохаммедом VI стоит задача завершить эту работу и двигаться дальше по пути создания демократических институтов. Однако понятно, что король не может в одночасье перестать опираться на махзен и уничтожить исторически сложившуюся, неотъемлемую часть системы управления. «У короля много новых проектов, которые он хотел бы воплотить в жизнь, но не затрагивая монархию как общественное устройство», – считает профессор университета Ахмед аль-Кохен. Ликвидация махзена может подорвать основы монархии, которые в настоящее время не только не подвергаются оспариванию, но и воспринимаются различными политическими силами как единственный институт, сумевший «собрать» расколотую страну и выступающий в качестве «оплота» перед лицом исламистов. Профессор одной из школ изобразительных искусств так характеризует сложившуюся ситуацию: «Я ненавидел людей, находившихся у власти, и одновременно они были как бы частью меня самого. Как неизбежное зло». Можно лишь согласиться с мнением короля Мохаммеда VI: «Не следует думать, что новое поколение перевернет все вверх дном. Не будем забывать, что в наших странах еще очень сильна традиция».

Абсолютистский характер власти в отдельных арабских государствах проявляется в стремлении правящих кругов контролировать деятельность различных политических и общественных организаций. Например, распоряжением премьер-министра Марокко А. Юсуфи с ноября 1999 г. залы государственных учреждений были открыты для проведения профсоюзных и партийных мероприятий. Очевидно, власти считали такой способ осуществления контроля самым простым. В документе также подчеркивалось, что профсоюзы, политические партии и другие общественные организации «являются естественными партнерами государства». На выборах 1995 г. в Тунисе серьезным противником президента страны Бен Али оказался глава Лиги прав человека М. Марзуки. Правительство сразу же попыталось поставить организацию под контроль, наводнив ее своими сторонниками. Но попытка не оказалась успешной, и Лига была распущена. Затем правительство возродило организацию, назначив советника президента по правам человека и создав ряд соответствующих подразделений, превратив, таким образом, Лигу в инструмент в руках правящего режима. То же можно сказать и о профобъединении – Всеобщий союз тунисских трудящихся (ВССТ), бывшем самым влиятельным противовесом власти во времена Бургибы, но значительно ослабленным в период правления нового президента. Коалиционные правительства создаются для того, чтобы предоставить различным политическим силам возможность, в большинстве случаев лишь формальную, участвовать в управлении страной, а деятельность такого правительства в духе «пакта доброго поведения» обеспечивается получением своей доли «привилегий». Таким образом, контроль за легальными и оппозиционными политическими организациями позволяет превратить их в проводников официальной политики.

Так в условиях института президентского или монархического управления постепенно складывается механизм политического господства, имеющий демократический фасад, но не слишком меняющий авторитарную сущность режима. Это позволяет различным политическим силам говорить о демократии, приватизированной в пользу какой-либо группы, слоя общества.

Лидеры, пришедшие к власти в конце 80-х – начале 90-х годов, считают себя приверженцами демократических взглядов, отвергают однопартийность как систему власти, заведшую общество в тупик, говорят о необходимости проведения демократических преобразований, но с учетом специфики и традиций арабского региона, что, очевидно, находит отражение в идее так называемой «тоталитарной демократии» или «нового авторитаризма», т.е. власти просвещенного и обязательно демократически настроенного президента, обладающего обширными полномочиями. Такая власть, по их мнению, может придать всему обществу стабильность и обеспечить гражданский мир.

Элементы «новой демократии» отчетливо проявляются в действиях президента Туниса, полагающего, что лишь сильная центральная власть способна приобщить все слои населения к прогрессу. Например, частые перестановки в правительстве превратились в привычное явление. Ротация кадров свидетельствует о том, что Бен Али стремится контролировать обстановку в высших эшелонах власти, периодически меняя министров внутренних дел, объясняя такие замены разнообразием задач, которые ставятся перед ведомством. Являясь главой государства, главнокомандующим вооруженных сил, президент Туниса совместно с фактически подчиненным ему правительством олицетворяет всю исполнительную власть. Законодательная инициатива в парламенте принадлежит президенту и депутатам, причем приоритет отдается инициативе главы государства.

В мировых СМИ Тунис нередко называют полицейским государством, процветающей, но жестко контролируемой страной. Авторитарная сущность власти, в частности, по мнению оппозиции, проявляется в том, что президент и его правительство не терпят инакомыслия ни в какой форме. Правозащитник Монсеф Марзуки был посажен в тюрьму на четыре месяца из-за попытки баллотироваться в президенты страны в 1994 г. Преследование со стороны властей стоило ему потери медицинской практики и свободы передвижения. В октябре 1995 г. был арестован лидер основного оппозиционного Движения демократов-социалистов. Его задержание производилось после обнародования открытого письма к правительству, в котором критиковалась политика железной руки и отсутствие политических свобод. Официальные лица сообщали, что при обыске дома господина Моада были обнаружены «секретные документы, свидетельствующие о его тайных связях с иностранным государством. Также было обнаружено несколько тысяч долларов». Власти утверждают, что не было никакой связи между арестом Моады и обнародованным открытым письмом движения, критикующим проводимую правительством Туниса политику. После муниципальных выборов 1995 г. лидеры Движения открыто заявляли о подтасовках правительством результатов и запугивании избирателей. Моада утверждал, что «правящая партия и правительство используют знамя борьбы с исламом для уничтожения политической оппозиции… и сохранения однопартийного государства». Лидер исламистской партии «Ан-Нахда» шейх Рашид Гануши, приговоренный в последнюю неделю правления экс-президента Бургибы к пожизненному заключению, вновь обрел свободу с приходом к власти Бен Али. «Моя вера в Бога и в личность президента Бен Али велика», – заявлял он в 1988 г. В течение первых двух лет своего мандата новый президент делал все для того, чтобы выглядеть «защитником отечества и религии» (преамбула к призыву к молитве по радио и телевидению). Но успех «Ан-Нахды» на досрочных парламентских и президентских выборах в апреле 1989 г. ознаменовал собой конец этого благодушия. Р. Гануши бежал за границу, а его партия была запрещена.

Жесткий контроль осуществляется и за деятельностью СМИ. Правительство пристально следит за журналистами. Иностранные газеты просто запрещены, а местная пресса в Тунисе, как считают аналитики журнала «Экономист», явно проправительственная. Единственная партия, деятельность которой освещают в печати, – это Демократическое конституционное объединение. Печать, радио и телевидение широко и целенаправленно используются властями для пропаганды своих идей, проводимого ими политического курса. При всей многочисленности и разнообразии СМИ газетные и журнальные полосы, радио и телепередачи изобилуют материалами, посвященными единственной, кажется, волнующей их проблеме – развитию процесса демократизации в стране.

Оппозиция с возрастающим беспокойством относится к настойчивым попыткам внедрения самоцензуры в органах печати. Полиции, численность которой была увеличена после прихода к власти Бен Али в четыре раза, помогают в выполнении слежки за тунисским обществом тысячи осведомителей и так называемые квартальные комитеты, созданные властями по всей стране. В то время как экс-президент Х. Бургиба привык опираться на партию, основанную им в 1934 г. для мобилизации масс и противостояния своим политическим противникам, его преемник не был выходцем из этого аппарата. Он пришел на политическую арену в качестве министра внутренних дел, и при нем на авансцену выдвинулась полиция.

Осознавая, что жесткого контроля и страха не достаточно для придания своей власти легитимности, президент в своих выступлениях и интервью подчеркивает, что главная цель реализуемого тунисским руководством курса – повышение благосостояния человека. При этом расцвет и благополучие в стране связывают с личностью Бен Али, который является главой государства уже на протяжении 16 лет. В интервью «Вашингтон Таймс» президент подчеркнул, что первейшим фактором успеха в любом процессе развития является человеческий фактор. Поэтому «мы (правительство) заверили, что гражданин Туниса является одновременно и творцом и тем, кто пользуется благами общих усилий в социальном и экономическом развитии, а также источником его поддержки».

Бен Али стремится придать авторитарной политике демократический ореол. Принятие главой государства любых решений представляется как результат коллективной деятельности. «Наше развитие определяется тем процессом, – отмечает президент, – в котором участвуют граждане всех социальных слоев. У основания этой пирамиды находятся предложения и чаяния самого широкого спектра общественности. На следующем более ограниченном уровне эксперты анализируют и определяют в общих чертах потребность и затраты. Правительство, наконец, – это тот орган, где принимаются решения». По инициативе легальных политических партий и общественных организаций был разработан получивший одобрение в ходе публичного обсуждения проект новой конституции, направленный на продолжение курса реформ в соответствии с современным развитием тунисского общества. В отличие от действующей в настоящее время конституции в проекте не ограничено количество возможных переизбраний одного и того же лица на пост президента (в данный момент этот период ограничен двумя сроками).

Проправительственные тунисские аналитики считают, что такая «эволюционная демократия» – с «консенсусом в обществе», утверждающая просвещенный авторитаризм, лучше всего соответствует нынешним тунисским реалиям.

Мохаммед VI придерживается мнения о том, что в Магрибе должна быть применена своя модель демократии, отличная от западноевропейской, поскольку «у каждой страны существуют свои характерные черты». Не возникает сомнений в том, что и тогда, когда страна станет более демократичной, Мохаммед VI сохранит за собой верховную политическую власть. Согласно конституции, Марокко – монархия с двухпалатным парламентом и независимой судебной властью. «На практике, – говорится в Докладе государственного департамента США о ситуации с правами человека в Марокко в 1999 г., – верховная власть принадлежит королю, который руководит работой совета министров, назначает членов кабинета министров и может, на свое усмотрение, освобождать министров от занимаемых должностей, распускать парламент, назначать новые выборы и править страной с помощью декретов». Таким образом, король не просто осуществляет функции арбитра между различными политическими силами, о чем говорилось выше, но и сам выступает в качестве решающего игрока.

Авторитарный характер власти нашел отражение в действующем в Марокко кодексе прессы, позволяющем государству осуществлять прямую цензуру СМИ, предписывающий средствам массовой информации не упоминать тот или иной сюжет. «Закон и традиция запрещают критику в адрес марокканской принадлежности Западной Сахары, священного характера ислама и монархии».

Однако правительство пытается продемонстрировать и приверженность демократическим принципам, что нашло отражение в проведении парламентских выборов 1997 г. на альтернативной основе и в формировании оппозиционного правительства.

Король заработал себе репутацию реформатора благодаря мерам, которые привели к переменам в жестко контролируемом аппарате, унаследованном от его отца. Мохаммед VI уволил давно занимавшего пост министра внутренних дел Дриса Басри – влиятельную и «устрашающую» фигуру времен правления Хасана II – и разрешил известным изгнанным политическим противникам вернуться на родину. Он также позволил провести расследования нарушений прав человека в прошлом.

Общество платит дорогую цену за авторитаризм, поэтому демократические «веяния» в курсе политических лидеров новой волны – не случайность, а скорее закономерность. Приверженность демократическим преобразованиям в декларативном и практическом измерениях монарх пытается сочетать с жестким контролем ключевых политических вопросов. Точка зрения Мохаммеда VI, что в сфере государственных дел не может быть свободы выражения мнений, подтверждается заявлением для прессы нового главы МВД А. Мидау, следующим образом характеризующего свои основные «очень простые» функции: они состоят в «выполнении комплекса указаний, содержащихся в выступлениях короля Мохаммеда VI и направленных на строительство нового, открытого к современности и базирующегося на корнях традиций Марокко».

Авторитарные традиции, лежащие в основе политических режимов арабских стран, продолжают оказывать воздействие на поведение лидеров и политической элиты. Полученное ими высшее образование в демократических странах сочетается с местными арабскими традициями и выражается в том, что политические деятели – «арабы и мусульмане, когда они занимаются внутренними делами королевства или дипломатией, и чистые продукты Запада, когда имеют дело с европейцами».

политический элита арабский однопартийный

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Le Monde, 13.07.1965.

Компас, № 13. 30.03.2000.

Пульс планеты, 01.10.1999.

Пульс планеты, 01.09.1999.

The Times, 19.06.2000.

Аль-Иттихад аль-Иштираки, 10.11.1999.

V.O. Ayemi. The Executive Presidency as Concomitant of Multipartism in Africa (Rotat.) // Africa Forum, 2. 1991, № 1, c. 5.

Financial Times, 11.10.1995.

Washington Times, 21.05.1998.

1