Наука и нравственность в современном мире

Наука и нравственность в современном мире

Ж. А. Кузьмичева

Человечество приходит в XXI век с поражающими воображение научными достижениями. Сбылись прогнозы Вернадского, и научная мысль превратилась в планетное явление. Ее воздействие на человеческое сообщество настолько внушительно и грандиозно, что представляется нам одной из самых непосредственных очевидностей. Но, несмотря на это, человечество в лице представителей науки и широких масс вступает в третье тысячелетие с большой тревогой и озабоченностью. Мир стал опасен для жизни человека, локальные войны, террористические акты, самые изощренные формы убийств, снижающих ценность человеческой жизни, - вот что предстает перед нами сегодня, вызывая чувство страха за будущее наших детей и внуков.

Преодолеет ли человечество эту трагическую реальность или оно обречено на самоуничтожение? С чем связана потеря человечеством основных нравственных принципов существования? По поводу причин этой ситуации высказывались и высказываются различные мнения. В основном можно выделить две точки зрения по этому вопросу. Одни связывают утрату нравственности с неукротимой страстью определенной части человечества к обладанию, приумножению своего капитала, со стремлением "иметь, а не быть" [1] (Э. Фромм). Другие, а их большинство во всех бедах человечества обвиняют науку, научно-технический прогресс. При этом предлагаются различные механизмы противодействия существующей ситуации. Гуманизация научного познания, гуманитаризация образования, привнесение религии в образование, культуру. Но, как мы видим, расширяющееся поле религиозного сознания не оказывает значительного влияния на нравственную сторону человеческого поведения, также невелико пока и влияние процесса гуманизации научного познания в обществе, да и сам процесс остается в стороне от широкого общественного сознания.

Цель данной статьи выявить атрибутивный характер морали и науки по отношению к человеческому разуму. А это предполагает их неразделимость в современной культуре. Отсюда следует, что общество сможет гармонично функционировать лишь тогда, когда нравственность станет "путеводной звездой науки" (С. Буффле).

Под наукой мы будем понимать деятельность по производству нового знания, объективного, теоретически обоснованного, эмпирически проверенного, эвристического, интерсубъективного. Понятие нравственности будет отождествлять с моралью, хотя мы признаем их нетождественность, но в данной статье эти различия будут несущественны. Нравственность будем рассматривать традиционно, как форму общественного сознания, общественный институт, выполняющий функцию регулирования поведения человека в обществе, обеспечивая его процесс самоорганизации. Нравственность проявляется в чувстве долга, в чувстве совести, она призвана компенсировать природные негативные черты, присущие человеку как биологическому виду и мешающие прогрессу человечества.

В основании нравственности и морали лежит человеческий разум.. Моральные представления связаны с разрешением повседневных житейских проблем: формирования жизненных целей, правил поведения, принятия практического решения, выбор поступков и т.д., но они участвуют и в формировании идеалов, тех высших целей, которые служат духовным ориентиром в стремлении к будущему. А это требует серьезного теоретического обоснования, обращения к методам научного познания. Научное мышление - это мышление теоретическое, которое основано на логической абстракции, имеет строго упорядоченный характер и направлено на познание объективных законов. Его продуктами являются знания, различные методы научного познания, научный стиль рациональности.

Мы хотим подчеркнуть особую значимость этого научного стиля, который транслируется в наше время, по существу, во все сферы человеческой деятельности и немаловажен для решения жизненных проблем, вопросов морального выбора человека. При этом мы будем иметь в виду, что основу современного понятия рационализма составляет критический разум, использующий одновременно и разум, и опыт, включающий в себя здравый смысл, практическую мудрость, скептицизм [2]. Критический разум порождаем критический интеллект, делающий акцент на науку, помогающий дать человеку правильную оценку моральных норм, нравственных принципов. Этот критический интеллект известный физик Д.Бом назвал "научным духом" и включил в него: удивление, любопытство, объективную интерпретацию факта, бескорыстное стремление к истине [3].

С позиций системного подхода науку и нравственность можно рассматривать как составляющие элементы единой целостной системы - духовности. При этом под духовностью будем понимать ее нерелигиозное, светское содержание. Академик П.В. Симонов, исследуя происхождение этой духовности, отмечает два главных мотива, характерных для нее: стремление к истине и бескорыстное стремление к добру [4], т.е. научный и нравственный компоненты. Их согласованность, когерентность достигается благодаря системообразующему фактору, о котором мы писали выше и назвали "научным духом". Он призван обеспечить согласованность ценностных представлений человека и его научных знаний. Тогда возникает согласованная духовность, без которой нельзя обрести целостности культуры. Так как ценностное отношение человека к миру охватывает все компоненты культуры: науку, искусство, религию, мораль, то согласованная духовность рождает стабильные устойчивые социальные системы [3].

И поскольку научная мысль является в настоящее время одним из организующих начал человеческой психики [5], поскольку "действительность внутри которой движется и пытается держаться сегодня человек все больше определяется наукой" [6], становится понятным тот вклад, который может вносить и вносит наука в нравственное совершенство человека. Упуская исторический аспект эволюции науки и нравственности, мы перенесёмся сразу в XIX-XX век, когда на научной основе начинает разрабатываться проблемы синтеза науки и нравственности.

Фундаментальная задача всех наук остается той же самой от Платона и Аристотеля до Рассела и Поппера: бескомпромиссная преданность истине в исследовании и преподавании. Но поиск истины не может быть вне моральных принципов и норм. В 40-е года XX века оформляется определение системы правил, действующая внутри научного сообщества и получавшая название внутреннего научного этоса. Их ученый усваивает в ходе своей профессиональной подготовки. Следование или пренебрежение этими нормами выступает как акт морального выбора, предполагающий профессиональную ответственность ученого. Принципы внутреннего этоса науки имеют различные формулировки. Одни из них выражены Р. Мертоном еще в 1942 году в работе "Нормативная структура науки", а затем в 1965 году в работе "Амбивалентность ученого". Они включают в себя императивы универсализма, коллективизма, бескорыстия, организованного скептицизма. Биолог Хонс Мор выражает их совсем просто: "Будь честным, никогда не манипулируй с фактами. Будь точным! Будь честным в отношении приоритета фактов и идей! Будь непредубежденным относительно фактов и идей своих соперников" [7]. В этих формулировках научного этоса истина, как высшая ценность, непосредственно встречается с долгом, а служение истине ставится выше любых личных, групповых интересов и убеждений.

В содержание научного этоса можно включить и нравственные принципы ученого, преподающего в студенческой аудитории, о которых писал М. Вебер в своей статье "Наука как призвание и профессия": это отказ навязывать своим слушателям личные позиции, поскольку слушатели на лекциях вынуждены молчать; обучение своих учеников признанию неудобных фактов с точки зрения их позиций, благодаря чему они обретут способность к диалогу мнений и культур" [8]. К внутреннему этосу науки, на наш взгляд, следует отнести и ответственность ученого за новизну своих работ, публикуемых в различных изданиях. Каждая работа должна нести новую мысль, идею, подход, но не быть копией друг друга, иначе она лишается статуса научности.

Проблемы внешней этики науки - социальной ответственности ученых перед обществом за свои открытия - обсуждаются уже более пятидесяти лет со времени преступных действий США, сбросивших атомные бомбы на мирные японские города в 45-м, а также тонны диоксина на территорию Вьетнама в 60-х годах. В 80-х-90-х годах в связи с достижениями генной инженерии и молекулярной биологии ученые-генетики объявили мораторий на эксперименты, связанные с вмешательством в генетическую природу человека. Заслуга ученых в том, что они первые предупредили общественность о возможной опасности, связанной с экспериментами в этой области. Таким образом, социальная ответственность ученых влияет на выбор направлений исследования. Сегодня определены области, исследования в которых предполагается приостановить ввиду сомнительности их достоинств [9]. Социальная ответственность ученых перед обществом не снимается даже тогда, когда контроль за использованием достижений науки находится в руках реакционных социальных сил, стоящих у власти. Достойны осуждения те физики - создатели атомного оружия в Лос-Аламосе, которые тогда, в далёком 45-м проголосовали за военную демонстрацию нового оружия в Японии, их было 46%, значительно больше, чем за другие четыре варианта применения атомного оружия в Японии [10]. Нюрнбергский трибунал признал ответственными тех врачей и ученых, которые "во имя прогресса науки" проводили эксперименты над узниками гитлеровских концлагерей. В обоих случаях моральный выбор ученых обернулся пособничеством антигуманитарным силам.

Проблемы внешнего антигуманным науки есть смысл рассмотреть в связи с формированием в истории философии идеала научного познания - единства истины, добра и красоты. Этот вопрос наиболее глубоко исследуется в русской религиозной философии. В.С.Соловьев в речи о Достоевском, произнесенной в 1882 году, подчеркнул, что "в своих убеждениях он (Достоевский) никогда не отделял истину от добра и красоты в своем художественном творчестве. Он никогда не ставил красоту отдельно от добра и истины. И был прав, потому что три живут только своим союзом. Добро, отделенное от истины и красоты, есть только неопределенное чувство, бессильный порыв, истина отвлеченная есть пустословие, а красота без добра и истины есть кумир. Для Достоевского же это были только три неразлучные вида одной безусловной идеи". "Истина есть добро, мыслимое человеческим умом, красота есть то же добро и та же истина, телесно воплощенная в живой конкретной форме. И полное ее воплощение - уже во всем есть конец и цель и совершенство, и вот почему Достоевский говорил, что красота спасет мир" . Мы видим, что для Вл. Соловьева, как и для Достоевского, безусловное единство добра, красоты и истины имеет человеческое основание, которое мыслимо человеческим умом и которое характеризуется как "бесконечность человеческой души, способной вместить в себя всю бесконечность божества".

В своей статье "Общий смысл искусства" Соловьев высказывает очень ценную мысль о том, что для своей настоящей реализации добро и истина должны стать творческой силой в субъекте, преобразующего, а не только отражающего действительность". Эта идея созвучна нашему вопросу. Единство истины и добра проявляется в деятельности человека, и эта деятельность должна быть направлена на создание прекрасного. Научное познание, ориентированное на поиск истины призвано создавать прекрасную и добрую действительность. Красотой поддельной, - Соловьев называет творимую действительность, выпавшую из триады истина-доброта-красота.

Но эти идеи, к сожалению, не стали достоянием человечества. И М.Вебер, характеризуя наличную действительность и прогнозируя пути развития действительности будущего, указал на раздельность истины, добра и красоты. Истинное может не быть прекрасным и нечто истинно лишь потому, поскольку оно не прекрасно, не священно и не добро. Но это самые элементарные случаи борьбы богов, несовместимости ценностей, - пишет М. Вебер [8]. Прогноз Вебера оправдался. Научные достижения были использованы против человека. Истина и добро оказались по разные стороны баррикад. В конце XX века в современную эпоху это разделение чревато трагическими последствиями, о чем говорит наша история. В современной культуре это единство должно стать базовой ценностью новой формирующейся парадигмы (о чем будет сказано ниже).

Большое внимание этому вопросу еще в начале XX века уделил выдающийся французский математик А. Пуанкаре. Люди, занимающиеся наукой и изучающие ее глубоко, по мнению А. Пуанкаре, должны признать за наукой ее способность формировать в сознании человека высшие моральные качества. Тот, кто увидел хотя бы издали роскошную гармонию законов природы, будет более расположен пренебречь своими маленькими эгоистическими интересами, чем любой другой. Он получит идеал, который будет любить больше самого себя. И это единственная почва, на которой можно строить мораль. Ради этого идеала он станет работать, не торгуя своим трудом, не ожидая никаких вознаграждений. И когда бескорыстие станет его привычкой, эта привычка станет следовать за ним всюду, вся жизнь его станет красочной. Страсть, вдохновляющая его, есть любовь к истине, а такая любовь не является ли самой моралью [11]. Наука является коллективным творчеством, она дает человеку чувство необходимой кооперации, солидарности своих трудов с трудами наших современников. Ученый чувствует, что работает для человечества и человечество от этого становится более дорогим.

Само стремление познать истину, которая станет основой дальнейшего развития человеческого мышления, должно объединять людей. Ведь истина науки не зависит о веры, расы, национальности, воли, желания людей. Такую идею провозгласил Гейзенберг еще в 1946 году, выступая перед студентами Геттингенского университета. Наука, по его мнению, является средством взаимного понимания народов, она интернациональна, она направляет мышление человека на вопросы, которые близки многим народам, и в решении которых могут принять участие ученые самых различных стран и наций [12].

В философских статьях выдающихся естествоиспытателей XX века - основателей квантовой механики ставится вопрос об отношении этики и науки. Правда, этот вопрос у них переходит в вопрос об отношении религии и науки. Здесь можно выделить две близкие, но не тождественные точки зрения, высказанные еще в 20-х годах XX века. Согласно М.Планку наука имеет дело с объективным материальным миром и ставит перед ученым задачу сформулировать правильные высказывания об этой объективной действительности и понять существующие в ней связи. Основу же существующей этики составляет религия. Она имеет дело с миром ценностей, с понятием добра и зла, смыслом жизни, потому между наукой и религией не может быть конфронтации. Они имеют отношение к различным сторонам окружающего мира: объективной и субъективной.

В.Гейзерберг близок к позиции Планка. Он подчеркивает психологическую потребность в религии человека, необходимость вести диалог с представителями других культур, обсуждая вопросы о жизни и смерти, ценностях и идеалах в рамках религиозных символов. Потому он призывал оживить в сознании молодежи основополагающие духовные ценности, придав им озаряющую силу [14]. Но в 40-х годах XX века Гейзенберг пересматривает свою позицию и большую значимость придает науке, как средству объединения народов и их культур, о чем мы писали выше.

Другая позиция принадлежит А. Эйнштейну и В. Паули. Эйнштейн не был привязан к какой-либо религиозной традиции и представления о личностном Боге ему было совершенно чуждо. Господь бог у него источник центрального порядка вещей. Он творец жизненных природных законов. Центральный порядок принадлежит как к субъективной, так и объективной области [13]. Наука и мораль, согласно этой позиции, даны свыше, они должны быть в гармонии, чтобы вписаться в единый мировой порядок. Развитие науки призвано обогатить человечество знаниями об объективном мире и мире человеческих ценностей.

Сходные идеи высказываются и сегодня в конце XX века некоторыми видными естествоиспытателями. Известный ученый, создатель теории физических структур Ю.И. Кулаков видит в боге ту особую сверхличность, которая ответственна за духовный мир человека, его духовную свободу, нравственные смыслы. Он же (бог) задает высшие программы развития Вселенной основы живых организмов, физических и математических структур, фундаментальные законы природного и физического мира [15]. Нравственность определяется у Ю.И. Кулакова истинностью веры в божественные силы. Таким образом, как и в предыдущей точке зрения, наука познает гармонию мира, созданную богом, он дарует человеку и моральные силы. Такая точка зрения не является новой в истории философии и у ней всегда было много оппонентов, в том числе и из среды естествоиспытателей. В частности, П.Дирак еще в 1927 году, а также и Н. Бор отстаивали противоположные позиции, считая, что субъективное и объективное находятся в единстве, как две стороны реального мира, как взаимодополняющие друг друга свойства природы, и это доказала квантовая механика, следствием которой стал принцип дополнительности Бора.

Познание рассматривается в науке в ряду первых человеческих потребностей. Благодаря чему мы получаем ощущение скрытой гармонии мира. Человек, осознавший, почувствовавший эту гармонию, системность мира, будет стремиться восстановить единство истины и добра при условии, что в общественном сознании сохранение этого единства станет наивысшей ценностью личности, а наиболее привлекательным станет образ человека высокой духовности: стремящийся к познанию, служащий бескорыстно высшей морали. Но реальная действительность несколько отличается от идеальных теоретических построений: массовое сознание достаточно далеко от науки. Об этом еще писал К. Ясперс в работе "Смысл и назначении истории". Он утверждал, что наука не открывается каждому без усилий. Подавляюще число людей не имеют о науке никакого понятия. Это - прорыв с сознании нашего времени. Наука доступна лишь немногим. Будучи основной характерной чертой нашего времени, она в своей подлинной сущности тем не менее духовно бессильна, так как люди в своей массе, усваивая технические возможности или догматически воспринимая ходульные истины, остаются вне ее". Хотя вряд ли можно полностью согласиться с точкой зрения Ясперса, тем не менее следует отметить, что в связи с негативными социальными процессами: экономическими, политическими и др кризисами в России, наука тоже переживает функциональный кризис, массовое сознание все больше выражает разочарование в науке и ставит под сомнения ее достижения и ценности. Происходит всплеск интереса к оккультизму, мистицизму, квазинаучному мифотворчеству и пр. Появляется достаточно большое количество работ ученых-естественников, строящих некое новое религиозно-метафизическое научное знание [16].

В сфере массовой культуры сегодня в деятельности СМИ чрезвычайно распространены вненравственные формы проявления и эксплуатации бессознательного, иррационального в человеке. Такая культура становится опасной для самого себя и не выполняет защитных функций по отношению к духовному здоровью общества и человека. Налицо одна из опосредованных связей науки и нравственности. Используются определенные научные выводы (в частности из психоанализа З. Фрейда) для воздействия на массовое сознание с целью деформации его культурно-нравственных смыслов, об этом писал Г. Маркузе в 50-х годах в своей работе "Эрос и цивилизация". Он замечал, что контроль индивидов осуществляется с помощью индустрии досуга, развлечений, с помощью формирования ложных репрессивных потребностей. Сегодня нейро-лингвистическое программирование - достаточно развитое направление в Западной психологии. Опираясь на новые субмодальные техники, можно изменять свое сознание и сознание других вплоть до моральных принципов и норм [17]. Наука, воплощенная в действиях электронных СМИ, в руках определенных социальных сил становится средством формирования нравственности общественного сознания, главным образом молодого поколения. Налицо сегодня в обществе не только отсутствие единства науки и нравственности, но и снижение ценностного статуса научно-рационального постижения мира, следования нравственно-правовым нормам, а они являются ключевыми в переходе к постиндустриальной цивилизации.

Важнейшим средством в ослаблении напряженности этих проблем, последовательного и терпеливого их рассеяния являются такие феномены культуры как наука, искусство, образование, философия. Особая роль должна принадлежать философии, формированию новой постнеклассической парадигмы в связи с освоением человеком сложных саморазвивающихся человекоразмерных систем, в которых существенную роль стали играть несиловые взаимоотношения, основанные на кооперативных эффектах. В деятельности с такими системами возникает новый тип интеграции истины и нравственности, целерационального и ценностно-рационального действия. По этому поводу Пригожин замечал: "в мире, основанном на нестабильности и созидательности, человечество оказывается в самом центре законов мирозданя" [2]. Ценностная ориентация человека, включенного в различные человекоразмерные системы (человек и природа, человек и компьютерная сеть и др.) будет определяющей в выборе путей развития этих систем. Она будет включать в себя не только знания, но и нравственные принципы, налагающие запреты на опасные для человека способы экспериментирования с системой. При этом следует иметь в виду, что в предполагаемом синтезе наука не только не отказывается от своей рациональной формы, напротив, эта рациональность должна достигнуть своей точки - стать критической рациональностью. Только тогда будет возможна рефлексия над культурой, диалог различных культур.

В новой парадигме диалог Западной и Восточной культур налицо. Известно, что в Восточной культуре истина не отделяется от нравственности, ее способен познать лишь высоконравственный человек. Но нравственность становится необходимым элементом и в современной техногенной культуре, и новая парадигма включает в качестве своего главного смысла: необходимость этического регулирования познавательной и технологической деятельности человека. Через образования, через СМИ. Смысл этой парадигмы должен быть доведен до сознания масс. Рациональная форма культуры, наука, техника, развитие образования должны рассматриваться с позиций этических требований, что продиктовано нашим долгом перед будущими поколениями.

Эта формирующаяся парадигма есть теоретически предполагаемый путь самоорганизации человеческой культуры. Ведь известно, что "рынок" в России активно не востребует нравственные и правовые нормы как высокую культуру. Но для преодоления этой трагической ситуации, необходима активизация защитных функций культуры в целом, образования, в частности, по отношению к духовному и физическому здоровью общества . И эта необходимость не пустой звук, ведь пренебрежение нравственными императивами породили ситуацию Чернобыля.

Существует и более тесная связь науки и морали, когда наука решает задачу теоретического обоснования нравственных принципов. Б. Рассел утверждал, что этические нововведения, очевидно, имеют какое-либо иное мерило, чем мнение большинства, но мерило, каким бы оно ни было, не является объективным фактом, как в научном вопросе [19]. Это действительно так, тому немало примеров в истории развития науки. Галилей, как известно, отстаивал свое мнение, с которым соглашались немногие, но оно завоевало поддержку в конце концов в научном мире. Это было сделано посредством аргументов, выводов из опыта, который каждый мог проделать.

А. Пуанкаре замечал, что чувства, на которые может опереться мораль, у разных людей различна по природе и не встречаются все в одинаковой мере. Одни люди более сострадательны, другие все подчиняют социальной гармонии, всеобщему благополучию, желая величия своей стране. Третьи идеалом будут иметь красоту и первой своей обязанностью будут считать самосовершенствование, стремясь стать сильнее, достигнув совершенства в вещах, которые не безразличны для счастья, не унижая себя в собственных глазах [11]. В данном случае мы считаем, что задача науки, осмыслив каждый из моральных принципов доказать, что нельзя достичь одной из этих целей, не стремясь к другой, обосновать необходимость этих принципов для достижения гармонии. Кроме того, в человеческой морали немало предрассудков, связывающих ее с прошлым. Долг науки - разрушить эти предрассудки, теоретически обосновав их неприемлемость в данной исторической ситуации, возможную несостоятельность тех моральных принципов, которые выдвигаются в корыстных целях. До сих пор нет теоретического обоснования сущности так называемых общечеловеческих ценностей, лежащих в основе религиозной и нерелигиозной морали. Речь идет о таких принципах, обсуждаемых в истории культуры, как непротивлению злу силою: "люби врага своего" и др. По этому поводу размышляет известный американский неопрагматист Р. Рорти. Он утверждает, что универсальность принципа само по себе не есть свидетельство рациональности. Например, принцип "не убий", - отмечает Рорти, - вполне универсален, но можно ли считать его более рациональным или менее рациональным, чем принцип: "не убий, если только ты не солдат, защищающий свою страну, если не палач и если не специалист по эвтаназии" [20].

Следовательно, моральные принципы по-разному работают в различных исторических ситуациях, и задача науки - показать относительную истинность того, что обыденное сознание может считать абсолютным. Философия сегодня рассматривается как единство научного и вненаучного знания. Было бы ошибочно умалять и недооценивать форму научности, присущую философии, но философия включает и учения, не ориентированные на результаты научного исследования, а отражающие многообразие интересов и потребность различных культур, социальных групп, потому содержит и вненаучные компоненты. На наш взгляд, именно философия, в основе которой лежит научная рациональность, способна подвергать системному историческому анализу формирующиеся в культуре нравственные принципы, направлять их по правильному пути.

И все-таки многие размышляют над тем, возможно ли объединить науку, этику, образ жизни человека, далекого от мира науки. Нам представляется интересной идея известного профессора философии нью-йоркского государственного университета в Буффало П. Куртца, автора более 30 книг, ведущего американского гуманиста [21]. Он выдвигает идею секулярного гуманизма и создания соответствующих социальных институтов, которые бы решали проблемы развития широкого научного образования, в основе которого бы лежала способность критического мышления по отношению и к религиозной ортодоксии и к другим иррациональным претензиям, в том числе паранормальным и оккультным явлениям. Секулярные гуманисты ориентируют свою деятельность на развитие ответственного морального поведения, они верят в рациональный контроль желаний и устремлений. Для более широкого воздействия на общество секулярные гуманисты занимаются проблемами этического образования, прежде всего выработкой характера, в основе которого лежала бы забота о других людях: жертвенность, участие, терпимость и т.д. Куртц предлагает создавать и уже создал немало секулярных гуманистических центров, которые объединяют три компонента: секуляризм, гуманизм, науку. Это центры дружбы, поддержки, глубокого понимания человека.

Но, как отмечает П. Куртц в своей новой работе "Искушение потусторонним", секулярный гуманизм до сих пор не смог завоевать широкого общественного признания. С ростом образованности населения была надежда, что место религиозности,парануки займёт зрелое научное мировоззрение, мораль, устанавливающая ответственность самих людей за мир, в котором они живут, социальная философия, основанная на естественном объяснении человеческой жизни. Но эти надежды не оправдались. Искушение трансцендентным, как основательно доказывает П.Куртц, скрывается в самом сердце человека. Оно постоянно существует, соблазняя людей картинами сверхъестественных реальностей, разрушая силу критического мышления и заставляя принять рационально необоснованные системы мифов. И все же человечество остро нуждается в том, чтобы восторжествовал новый адекватный эпохе философский, нравственный и научный взгляд. Но это может произойти только в том случае, если место старых мифов о спасении займут новые идеалы и цели, в которых будет достаточно грандиозности и силы, чтобы они могли вдохновлять и укреплять величие человека, не аппелируя к потустороннему. Для этого надо помочь человеку развить нравственные идеалы и добродетели, выдерживающие суровое испытание разумом [2].

Список литературы

Фромм Э. Быть или иметь. М., 1998.

Куртц П. Искушение потусторонним. М., 1999.

Бом Д. Наука и духовность: необходимость изменения в культуре // Человек, №1, 1993.

Симонов П.В. Происхождение духовности. М., 1990.

Бошляр Г. Новый рационализм. М., 1987.

Хайдеггер М. Наука и осмысление /Новая технологическая волна на Западе. М., 1987.

Разум и экзистенция. Анализ научных и вненаучных форм мышления. С.-П., 1999

Вебер М. Наука как призвание и профессия / Самосознание Европейской культуры XX века. М., 1993.

Юдин Б.Г. Социальная ответственность ученого / Философия и методология науки. М., 1993.

Юнг Р.. Ярче тысячи солнц. М., 1960, 75.

Пуанкаре А. О науке. М., 1990, 658.

Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., 1995, 35.

Планк М. Естествознание и религия / ж. Вопросы философии, №12, 1986.

Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М., 1990, 211.

Кулаков Ю.И. Синтез религии и науки / ж. Вопросы философии, №2, 1999.

Лесков В. За советом к высшему разуму / ж. Общественные науки и современность, №12, 1998.

Бэндлер Р. Используйте свой мозг для изменения. С.-П.,1994.

Пригожин И, Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1989.

Рассел Р. История западной философии. М., 1997, 125.

Этика: новые и старые проблемы. М., 1999.

Куртц П. Евпроксофия - необходимость создания секулярных гуманистических центров / ж. Социальные и гуманитарные науки, №3, №4, 1993.

Для подготовки данной применялись материалы сети Интернет из общего доступа