Социально-экономическое развитие Юго-Восточного региона Средиземноморья

Социально-экономическое развитие Юго-Восточного региона Средиземноморья

средиземноморье экономический политический

В регион Юго-Восточного Средиземноморья входят неевропейские, афро-азиатские страны, имеющие выход к Средиземному морю. К этому региону сегодня относятся арабские страны Северной Африки и Восточного Средиземноморья, Израиль, Кипр и Турция.

За истекший XX в. страны региона накопили огромный опыт хозяйственного развития и решения экономических проблем в разных социально-политических системах, в условиях приверженности различным моделям общественного устройства и следования порой полярным идеологическим доктринам. Все это определило совершенно разные экономические результаты их развития к исходу века. Описанию, анализу, сопоставлениям использовавшихся на протяжении этого века методов, подходов и моделей развития, практике их применения посвящены многие сотни книг и тысячи других публикаций.

В данной работе предпринята попытка подведения общих итогов экономического развития стран региона в XX в., выявления его конечных результатов, измеренных в величинах валового внутреннего продукта (ВВП) и душевого дохода или ВВП на душу населения, а также сопоставления общественно-политических условий такого развития, существовавших в начале и конце истекшего столетия в регионе, явившемся много тысячелетий тому назад одним из основных очагов человеческой цивилизации. Данные, цифры и примеры по отдельным странам приводятся лишь в тех случаях, когда это необходимо для иллюстрации общей ситуации в регионе, существовавшей либо в начале века, либо в его конце.

В начале XX в. единственным формально самостоятельным государством региона была Османская империя (Турция), в различной степени зависимости от которой находился ряд средиземноморских арабских стран, в частности Египет, Ливия, Сирия, Ливан, Палестина, а некоторые другие (Алжир, Тунис, Марокко) были протекторатами Франции или Испании. Некогда могущественная Османская империя на этом историческом рубеже быстро слабела. От ее былого величия практически ничего не осталось, но сохранялись претензии на ведущую роль в исламском мире и среди тюркских народов. Султан, бывший главой мусульман всего мира – халифом, был неограниченным монархом, обладавшим правом разрешать и запрещать своим подданным любую деятельность, распоряжаться их имуществом и т.д. Империю потрясали политические и экономические кризисы, катастрофически быстро рос внешний долг. Турецкое правительство было вынуждено давать западному капиталу все большие права и льготы. Поэтому зарождавшийся в империи капитализм был не столько результатом внутренних процессов, сколько следствием внешнего воздействия.

Нарождавшуюся национальную буржуазию душил так называемый режим капитуляций, заключавшийся в предоставлении иностранному капиталу особых привилегий по налогам и сборам, экстерриториальности иностранным подданным и прочих льгот. Поэтому у турок предпринимательство считалось делом непрестижным и бесперспективным, и им занимались преимущественно иноверцы и инородцы, к которым в Османской империи относились армяне, греки, славяне, евреи и пр. Собственно турецкое производство было представлено ремесленниками, иногда объединявшимися в средневековые корпорации – эснафы.

Основной класс империи – крестьянство, составлявшее до 90% ее населения, – был вынужден в результате установленной системы налогов и сборов отдавать до двух третей своих доходов, что препятствовало их аккумуляции и развитию процессов первоначального накопления в турецкой деревне.

Значительный ущерб хозяйственному развитию страны наносило, в частности, табачное управление Османской империи «Режи», получившее монопольное право на заготовку табака, производство и экспорт табачных изделий. В результате значительная часть турецкого крестьянства, выращивавшего табак, и несколько сот табачных фабрик оказались под управлением и во владении французского капитала, быстро обогащавшегося на спекулятивных операциях.

Иностранный капитал в результате упомянутого «режима капитуляций» господствовал в подавляющем большинстве отраслей экономики и сферы обращения, в частности в добывающей промышленности, в железнодорожном строительстве, в коммунальном хозяйстве, в финансовой системе и пр. Это постоянно усиливавшееся засилье иностранного капитала не могло не вызвать все более нараставшего недовольства самых разных слоев турецкого общества, включая армейскую верхушку и мусульманское духовенство, и появления оппозиционных организаций, обществ и течений. В числе их было так называемое младотурецкое движение, сыгравшее весьма важную роль в дальнейшем развитии Турции.

В 1908 г. буржуазная младотурецкая революция привела к свержению деспотического режима султана Абдул-Хамида II и установлению конституционной монархии, но не изменила феодального строя Османской империи. Из-за отсталости страны, сильного влияния феодализма и незрелости общественных отношений младотурки не смогли способствовать утверждению нового буржуазного строя и постепенно превратились в заурядных шовинистов, отдельные группировки которых начали между собой ожесточенную борьбу за власть.

В арабских провинциях Османской империи, в том числе средиземноморских, положение было еще хуже. Преобладающим укладом был феодальный, наряду с которым сохранялись пережитки рабовладельческих и родоплеменных производственных отношений. Появлявшиеся здесь промышленные предприятия были предназначены для первичной обработки сельскохозяйственного сырья, обслуживания турецкой администрации и ее военно-полицейского аппарата. Принадлежали они в подавляющем большинстве случаев иностранному капиталу. Арабская национальная буржуазия и элементы капиталистического уклада только начинали появляться. В немалой степени этому способствовали начавшаяся разработка полезных ископаемых, строительство железных дорог и морских портов.

Все это в полной мере относилось и к Палестине, до 1918 г. входившей в состав Османской империи. Но Палестина имела и некоторые специфические черты, отличавшие ее от других провинций и частей империи. С конца XIX в. сюда стали переселяться евреи из других стран мира, преимущественно из Восточной Европы. С 1882 по 1900 г. еврейская община в Палестине возросла с 24 тыс. до 50 тыс. человек. В целях поощрения иммиграции и оказания помощи прибывающим иммигрантам в обустройстве на новом месте в Палестине учреждаются и образуются различные банковские и коммерческие общества, компании, тресты и фонды. Основными среди них были Еврейский колонизационный банк (1899 г.), Еврейский национальный фонд (1901 г.), Англо-Палестинский банк (1902 г.). Палестинская землеустроительная компания и др.

Тем не менее, до Первой мировой войны иммиграция евреев в Палестину оставалась на низком уровне и составляла в среднем менее 4 тыс. человек в год. При этом 80% прибывавших в тот период, не сумев приспособиться к непривычным для них условиям жизни и климату, покидали Палестину.

В годы Первой мировой войны Юго-Восточное Средиземноморье стало ареной военных действий между Турцией и ее союзниками, с одной стороны, и державами Антанты, планировавшими раздел Османской империи, с другой. Но уже накануне войны средиземноморские провинции Османской империи все больше становились не только зоной активного экономического и политического проникновения европейских держав, но и ареной их ожесточенной борьбы за сферы влияния.

Так, в 1911 г. Италия спровоцировала войну с Турцией, намереваясь быстро захватить последние владения Османской империи в Африке – Триполитанию и Киренанку. Уже в начале 1912 г. турецкая армия фактически прекратила военные действия против итальянских войск, что означало поражение Османской империи. Столкнувшись с равнодушием и предательством турецких властей, ливийцы были вынуждены самостоятельно вести борьбу против итальянцев на протяжении последующих двадцати лет, пока их страна не была окончательно захвачена колонизаторами.

В годы Первой мировой войны Турция фактически превратилась в вассала Германии и вместе с нею потерпела сокрушительное поражение. По окончании войны державы Антанты приступили к разделу не только территории распавшейся Османской империи, но и собственно Турции. В ответ на это в Турции развернулось национально-освободительное движение и произошла буржуазно-националистическая революция под руководством Мустафы Кемаля (Ататюрка), завершившаяся провозглашением в 1923 г. республики.

После завоевания политической независимости в процессе формирования капиталистических отношений стали преобладать в отличие от прошлого внутренние факторы, а именно – осознанная правящими кругами Турции необходимость достижения экономической самостоятельности путем развития производительных сил страны. В последующие годы эти круги своей стратегией общественного развития сделали политику экономического либерализма.

Распад Османской империи не привел к освобождению арабских народов Юго-Восточного Средиземноморья. Место турецких наместников заняли английские и французские верховные комиссары и коменданты. Между двумя мировыми войнами в странах региона стали активно внедряться капиталистические производственные отношения и формироваться «современные» сектора экономики. Однако традиционный феодальный уклад продолжал сохранять прочные позиции. В традиционных секторах, прежде всего сельском хозяйстве, было занято большинство трудоспособного населения арабских стран.

После Второй мировой войны политическая карта Юго-Восточного Средиземноморья принципиально изменилась. На протяжении 40–50-х годов большинство арабских стран региона стало независимыми государствами. В 1948 г. образовалось Государство Израиль. В 1960 г. независимой республикой стал Кипр. В 1962 г. в длительной кровопролитной борьбе свою государственную самостоятельность завоевал народ Алжира.

Все это дает основание считать, что регион Юго-Восточного Средиземноморья, взятый в целом, собственный опыт независимого экономического развития приобрел за последние четыре десятилетия XX в., хотя отдельные входящие в него страны стали накапливать его ранее. За эти четыре десятилетия страны региона в целях решения своих острых социально-экономических проблем использовали самые разные методы, подходы и модели развития, нередко меняя их и чередуя, забегая вперед и возвращаясь к прошлому опыту. Их конечный итог и наглядный результат труда народов входящих в регион стран – абсолютные показатели ВВП и душевого дохода или ВВП на душу населения, измеренные в долларах США, в соответствии с данными международной статистики ООН, а также темпы их роста.

Если расположить страны региона по величинам душевого дохода, то темпы роста их ВВП на протяжении 1960–1995 гг. (новейшие данные, имеющиеся в распоряжении исследователей) представлены в табл. 1.

Таблица 1. Среднегодовые темпы роста ВВП стран Юго-Восточного Средиземноморья в 1960–1995 гг. в %

Страна	1960–1970 гг.	1970–1980 гг.	1980–1990 гг.	1990–1995 гг.
Израиль	8,2	4,8	3,5	6,4
Кипр	6,5	2,1	6,3	4,8
Ливия	24,8	3,0	-4,7	-1,1
Ливан	…	…	…	…
Сирия	5,7	9,6	1,5	7,4
Турция	6,0	5,6	5,3	3,2
Тунис	4,2	6,9	3,4	3,9
Алжир	1,8	7,0	2,8	0,6
Марокко	3,9	5,6	4,2	1,2
Египет	4,5	8,5	5,0	1,3

Данные табл. 1 отчетливо свидетельствуют, что ни одна из стран исследуемого региона в указанные годы не развивалась равномерно и плавно. Темпы роста ВВП в тех странах, где такой рост был, то повышались, то снижались. В Алжире в первой половине 90-х годов роста вообще не было из-за военно-политического конфликта с исламскими экстремистами и вызванной им приостановки функционирования целых отраслей.

А в Ливии на протяжении полутора десятилетий (1980–1995) шло неуклонное снижение массы ВВП, хотя в течение 1960–1970 гг. именно Ливия продемонстрировала наивысшие во всем регионе темпы его роста. В те годы это объяснялось открытием все новых месторождений нефти, быстрым ростом ее добычи и экспорта.

А в следующем десятилетии темпы роста ВВП Ливии, как видно из табл., снизились более чем в 8 раз. Это уникальный случай, не повторявшийся в дальнейшем ни в одной из стран региона на протяжении XX столетия и требующий поэтому более обстоятельного пояснения.

1 сентября 1969 г. в Ливии победила антимонархическая, антифеодальная и антиимпериалистическая революция, которой руководил М. Каддафи. Он же встал во главе своеобразной военной хунты, взявшей на себя не только исполнительные функции государственного управления, но и законодательную власть.

В дальнейшем по мере появления теоретических разработок М. Каддафи о социальном и государственном устройстве и с первых шагов по претворению их в жизнь в стране «началось применение силы и волюнтаризма, надолго ввергших Ливию в пучину политической и экономической неразберихи».

Эта неразбериха усиливалась по мере формирования концепции М. Каддафи о «прямом народовластии» или «джамахирии». На основании этой концепции в стране стала внедряться невиданная ранее в человеческой истории «джамахирийская» модель развития – волюнтаристская и утопическая по своей сути, не учитывающая объективных, давно открытых и сформулированных законов развития человеческого общества.

Единственным объяснением того, как эта модель могла каким-то образом функционировать в Ливии на протяжении нескольких лет, было наличие огромных, многомиллиардных доходов от экспорта нефти. До начала 80-х годов они делали ливийское государство в его причудливой и нелепой форме независимым от своего народа, отчужденного на деле от нефтяной промышленности и доходов от нее. Эти доходы давали ливийскому руководству возможность считать, что в Ливии существует некое докапиталистическое «социалистическое» общество мелких сельских и городских производителей, накопление капитала и производство прибавочного продукта которыми являются ненужными и излишними, и поддерживать эти утопические настроения в массовом сознании.

Однако начиная с 1982 г. экономическое положение страны стало ухудшаться. Оно было вызвано введенным США в марте эмбарго на закупки нефти у Ливии, к которому присоединились некоторые другие страны. В результате пятилетний план социально-экономического развития страны на 1981–1985 гг. по многим показателям оказался невыполненным. Отсутствие необходимых средств и особенно уверенности в их достаточном поступлении в будущем привело к невозможности составления долгосрочных планов развития. Поэтому начиная с 1986 г. планирование осуществляется только в рамках годовых бюджетных программ. 1986 год ознаменовал собой начало ограниченной либерализации в области экономики – так называемой зеленой перестройки, что на деле представляло собой отход от догматов джамахирийской модели. Признаки «зеленой перестройки» появились после трех шоков 1986 г.: американской бомбардировки Триполи и Бенгази в апреле; почти полного отсутствия поддержки Ливии со стороны арабских стран; поражения ливийских войск в Чаде. Это не замедлило негативно сказаться на деловой активности в стране и, в частности, на ее внутреннем рынке. Начался отток из страны иностранных рабочих, занятых, в частности, в сельском хозяйстве, что сократило предложение на рынке местной сельхозпродукции и, соответственно, вызвало рост цен на нее. При этом следует особо отметить, что многие иностранные специалисты, несмотря на относительно высокую оплату их труда, стали покидать страну из-за тягостной духовной и моральной атмосферы, созданной безудержным культом личности М. Каддафи, тотальной шпиономанией и диким произволом так называемых революционных комитетов, в состав которых входят преимущественно сотрудники ливийских спецслужб.

Неуклонное ухудшение экономического положения страны и вызванное им полное расхождение провозглашенных принципов джамахирии с реальной повседневной действительностью повлекли за собой рост недовольства в различных кругах общества, формирование оппозиции режиму. Уцелевшая после многочисленных потрясений местная буржуазия, сумевшая рассредоточить и припрятать свои капиталы, особенно была недовольна тем, что ее вклады в банки были фактически заморожены. В результате буржуазия была лишена возможности действовать легально и вынуждена довольствоваться операциями на черном рынке, который стал быстро развиваться. Характерно, что, выступая на одном из массовых митингов, М. Каддафи заявил, что процветающий черный рынок «является позитивным свидетельством инициативы народа по удовлетворению своих нужд».

Оппозиция режиму стала нарастать как слева, так и справа. Правую оппозицию представляют, в частности, экстремистские мусульманские организации, связанные с «Братьями-мусульманами» и иранскими фундаменталистами. В своих выступлениях М. Каддафи клеймит фундаменталистов как «раковую опухоль, черную смерть и СПИД». Его нападки на них особенно усилились после известных событий в Алжире, которые явно встревожили ливийского лидера. Он опасается фундаменталистов, ибо видит в них единственную силу, способную отстранить его от власти.

В декабре 1989 г. были сделаны некоторые послабления мелкому частному капиталу под предлогом «повышения роли индивидуальных и кооперативных хозяйств в экономике». В принятых по этому вопросу документах отмечается, что народная власть не будет разрешать частному бизнесу перерастать в компании капиталистического типа, где рабочие получают зарплату и хозяева – прибыль.

После многих лет строгого контроля за всеми видами хозяйственной деятельности, не считая мелкие сельскохозяйственные фермы и мастерские ремесленников, в 1988 г. было разрешено вновь открыть частные магазины и стало поощряться мелкое частное производство в сфере обслуживания и обрабатывающей промышленности. Некоторые государственные предприятия были переданы в собственность трудовых коллективов, функционирующих по волюнтаристской схеме «партнеры, а не наемные работники». «Указанные мероприятия, – как отмечалось в опубликованном документе, – должны рассматриваться как начало постепенного процесса, который будет углубляться и развиваться в свете эволюционирующих обстоятельств». Из табл. 1 видно, что на протяжении 80-х годов ВВП страны не только не рос, а напротив – резко снижался в среднем на 4,7% в год.

Таким образом, налицо – очевидный отход под давлением хозяйственных трудностей от концепции первого периода Джамахирии, попытка примирить непримиримое. Пытаясь спасти уже не модель, полностью обанкротившуюся к началу 90-х годов, а сам режим, ливийское руководство сегодня стремится выйти из состояния международной изоляции, в которое оно привело страну бесчисленными непредсказуемыми акциями в своей внешней политике, в частности своей поддержкой ГКЧП в бывшем СССР. М. Каддафи отказался от политики поддержки терроризма, в том числе от оказания помощи Ирландской республиканской армии (ИРА).

В целях сохранения режима и остатков джамахирийской модели в ее первоначальном виде ливийское руководство пошло в 90-е годы на все новые перетряски и реорганизации политических структур внутри страны. Так, в ноябре 1992 г. на сессии Всеобщего народного конгресса (ВНК) было принято решение о создании в стране новой административной структуры, предполагающей «переход страны на высшую ступень народовластия – образцовой Джамахирии». Вместо первичных народных собраний (ПНС) как основ Джамахирии, существовавших ранее в районах и муниципалитетах, в стране впредь будут действовать 1455 коммун. Необходимость реорганизации прежней системы М. Каддафи объяснил тем, что она не обеспечила подлинного прямого народовластия в силу своей многоступенчатости, что создавало разрыв между массами и руководством, лишило народ возможности контролировать выполнение принятых решений и законов. Препятствием для реализации идей Джамахирии, по словам М. Каддафи, стала и существующая излишняя централизация.

«В соответствии с указами лидера и в целях укрепления власти народа» – такими словами начинались в первые месяцы 1993 г. сводки новостей триполийского радио и телевидения, в которых сообщалось о «захвате власти коммунами» в различных районах страны. Известное ливийцам с 1978 г. слово «захват» довольно точно передает суть болезненного процесса, затрагивающего социальный статус и благополучие широкого слоя чиновников и торговой буржуазии.

Речь шла о передаче власти от обосновавшихся на местах определенных групп с их имуществом к новым лицам, избранным в ноябре 1992 г. в состав законодательных и исполнительных органов коммун. Обнаружив, что эта кампания не вызвала большого энтузиазма, М. Каддафи провел серию встреч с населением, на которых убеждал соотечественников в «правильности» новой формы правления и призывал их преодолеть сомнения по поводу ее эффективности.

На практике наведение порядка вылилось в организацию так называемой муниципальной гвардией рейдов по «золотым» лавкам, торговым и иным предприятиям, кооперативам, ремесленным мастерским, частным клиникам. Крепкие ребята в черных кожаных куртках проверяли, правильно ли оформлены лицензии, есть ли ценники на товарах, нет ли завышения цен, не нарушается ли главный принцип Джамахирии – «партнеры, а не наемные рабочие».

Созданию новой политической системы была посвящена и состоявшаяся в конце 1992 г. сессия ПНС, на которой «в обстановке демократии и высокого подъема», как отмечала местная пресса, проходили выдвижения кандидатов и выборы руководящего состава этих новых органов власти.

Заключительным этапом реорганизации политической системы стала состоявшаяся 15–18 ноября 1992 г. сессия ВНК. На ней состоялись выборы новых членов Секретариата и других структур ВНК и Высшего народного комитета, т.е. правительства. Работа этой сессии, проходившей уже в новом составе ВНК, была построена таким образом, чтобы создать иллюзию демократического избрания самим народом новых членов органов власти. Процедура выдвижения и голосования шла по заранее врученным делегатам спискам. Благодаря умелой режиссуре председателя «избирались» заранее утвержденные лица. В некоторых случаях эта схема срабатывала.

Несмотря на внешнее спокойствие в городах, нельзя утверждать, что ливийцы с покорностью и безразличием относятся к проводимому на них джамахирийскому эксперименту. В обществе накапливаются неудовлетворенность, подавленность, усилившиеся после введения 15 апреля 1992 г. в соответствии с резолюцией СБ ООН 748 антиливийских санкций, которые сказались на материальном положении и морально-психологическом состоянии населения. К началу 1996 г. ущерб от санкций оценивался уже в 10 млрд. долл. Эти настроения обострились и вследствие возникших в ходе утверждения новой власти коммун уличных столкновений и даже вооруженных стычек между отдельными кланами и племенами.

В целом можно считать, что после революции 1 сентября 1969 г. в Ливии сложилась одна из разновидностей тоталитарной системы, прикрываемая безудержной риторикой «о прямой народной демократии». В социально-экономическом отношении ливийское общество превратилось в паразитическое, базирующееся на эксплуатации труда иностранных рабочих и специалистов (в начале 1996 г. их численность оценивалась в 2,5 млн. человек), оплачиваемых за счет национальных природных богатств. Многие ливийцы стали считать себя выше тех, кто обеспечивает им возможность такого паразитического существования. Комплекс неполноценности ливийцев, прививавшийся им в течение десятилетий иностранными колонизаторами, сменился комплексом чванства. Реальным явлением стал ливийский шовинизм.

«Третья мировая теория» М. Каддафи не сработала и не может сработать, так как оторвана от реальной действительности, строится на элементах утопического домарксового социализма и исламской идеологии, основные положения которой были сформулированы в VII в. Более того, М. Каддафи сам признавал, что основные положения его теории принадлежат не ему. Так, его утверждение о том, что прямая народная демократия является единственной реальной формой демократии, было заимствовано у таких мыслителей, как Жан-Жак Руссо, Максимильен Робеспьер и др.

«Третья мировая теория» отрицает наличие классов и, соответственно, социальной структуры в ливийском обществе. Но такая структура есть, она постоянно изменялась и меняется сегодня под влиянием мероприятий ливийского руководства по практической реализации своих идеологических концепций. Но именно эти мероприятия, способы и последствия их осуществления вызывают все более обостряющееся недовольство и поставили Ливию в середине 90-х годов на грань социального взрыва.

В этой связи известный российский исследователь ливийских проблем А.З. Егорин констатирует: «Попытки «сверху» синтезировать традиционные и капиталистические формы организации общества, по существу, продолжали «буксовать» и через 30 лет «светлой» ливийской революции, несмотря на все потуги лидера Джамахирии М. Каддафи придать этим попыткам необратимый характер».

Что касается экономической сферы, то отмеченные процессы «зеленой перестройки» представляют собой на деле путь реставрации капиталистических производственных отношений. Джамахирийская модель отрицала их наличие, но не прекратила их существования. Она загнала их в сферу теневой экономики и черного рынка. А с конца 80-х годов при малейшей отмеченной либерализации эти отношения резко активизировались и в начале 90-х годов вновь стали определять экономическую жизнь страны. Однако последствия предыдущих волюнтаристских ломок экономических структур продолжали давать о себе знать. И в первой половине 90-х ВВП Ливии продолжал, как видно из табл. 1, падать, хотя темпы снижения значительно уменьшились.

Таким образом, на деле «зеленая перестройка» означала полный крах искусственных построений «третьей мировой теории», джамахирийской модели развития и возврат Ливии на путь периферийного капиталистического развития со всеми присущими ему противоречиями.

На фоне взлетов и падений темпов роста ВВП Ливии и некоторых других стран региона относительно равномерно на протяжении трех десятилетий 1960–1990 гг. протекал рост ВВП Турции. Этот рост замедлился лишь в первой половине 90-х годов. Тем не менее, за указанный исторический период в Турции было много сделано для модернизации ее экономики, внедрения западных технологий, принципов рыночной экономики. Эти изменения сделали неизбежным распад старых структур, отжившей идеологии, преобладавших ранее концепций социально-экономического развития. Экономика Турции стала открытой внешнему миру.

В 80–90-е годы происходила равноправная интеграция страны в мировое капиталистическое хозяйство, продолжался рост экспорта не только сельскохозяйственных, но и промышленных товаров, который наряду со ставшим традиционным экспортом рабочей силы стал главным источником валютных доходов страны. Несмотря на определенные кризисные явления, вызвавшие отмеченное снижение темпов роста ВВП, продолжалась либерализация турецкой экономики, что обеспечивало ей постоянное поступление из западных стран новых капиталовложений и современной технологии, а также гарантировало непрерывность процесса модернизации.

ВВП Израиля, достигнув, как видно из табл. 1, в 60-е годы среднегодовых темпов в размере 8,2%, на протяжении двух последующих десятилетий имел явную тенденцию к снижению, но в первую половину 90-х вновь стал быстро возрастать.

Высокие темпы роста ВВП в 60-е годы объяснялись прежде всего быстрым развитием промышленного производства. Наиболее интенсивно при этом развивались текстильная, электронная и металлургическая отрасли промышленности, выпуск продукции которых в 1961 г., например, по сравнению с предыдущим годом увеличился соответственно на 25, 23 и 20% .

Промышленному развитию страны способствовали как поддержка правительства, выделявшего для этого займы частным компаниям, так и приток иностранного капитала извне в виде прямых инвестиций, западногерманских репараций, американских субсидий, средств, полученных от зарубежных еврейских организаций и из других источников. С 1948 по 1982 г. финансовые поступления в Израиль из-за рубежа превысили 55 млрд. долл.

Однако уже с середины 60-х годов темпы роста начинают снижаться по сравнению с первой половиной десятилетия. Если до 1965 г. ежегодный прирост промышленной продукции составлял 12–14%, то в 1965 г. он равнялся лишь 10%, а в 1966 г. наблюдался даже спад производства. По мнению Г.С. Никитиной, исследовавшей политические и экономические проблемы Израиля в 40–60-е годы, «начавшееся в 1965 г. снижение деловой активности, а в 1966 г. и спад производства являются результатом нездорового развития израильской экономики, а также начавшейся усиленной подготовки израильских правящих кругов к войне».

Рост военных расходов в последующие годы стал одной из главных причин снижения среднегодовых темпов роста ВВП в 70-е годы до 4,8%, а в 80-е – до 3,5% (см. табл. 1). В эти годы, кроме того, резко увеличиваются расходы государства на оплату внутренних и внешних займов, причем неизменно высоким продолжал оставаться удельный вес иностранного финансирования экономического развития страны.

В 60-е – начале 70-х годов односторонние переводы из-за рубежа почти полностью покрывали дефицит торгового баланса. Однако в последующие годы их доля снизилась, и в 1975 г. они обеспечивали лишь 44%, а в 1983 г. – 57% торгового баланса. Остальная же часть дефицита покрывалась за счет долгосрочных кредитов от правительства США, которые в основном обеспечивали военные расходы и выплату задолженности правительствам других государств.

Известный отечественный исследователь проблем Израиля Е.Я. Сатановский отмечает в этой связи: «Период с середины 70-х до конца 80-х годов был временем медленного и неустойчивого роста, макроэкономической несбалансированности, породившей финансовый кризис структурных сдвигов под влиянием НТР и продолжения индустриализации, поиска путей интенсификации экономики и начала либерализации хозяйства. На этом этапе развития в полной мере проявились недостатки сложившейся в Израиле модели экстенсивного роста, при которой всеохватывающее государственное регулирование было недостаточно гибким, а рыночные механизмы относительно слабыми».

В первой половине 90-х годов (см. табл. 1) темпы роста ВВП Израиля увеличились почти в два раза по сравнению с 80-ми годами. Это произошло во многом благодаря вовлечению в процесс воспроизводства неиспользовавшихся до этого трудовых ресурсов и массированных инвестиций, а также за счет использования интенсивных факторов роста, повышения роли конкуренции и рыночных стимулов. Свою позитивную роль сыграла политика приоритетного развития высокотехнологичных отраслей промышленности, всеобъемлющей либерализации всей экономики и интеграции ее в мировое хозяйство.

Наиболее высоких в регионе темпов роста ВВП в первой половине 90-х годов добилась Сирия, где он возрастал по сравнению с 80-ми годами в среднем на 7,4% (см. табл. 1). Но это произошло после резкого (более чем в 6 раз) снижения среднегодовых темпов роста в 70-е годы. Это явление характерно для крайне неравномерного развития сирийской экономики, при котором этапы быстрого подъема чередуются с этапами застоя и даже регресса.

Резкий подъем в первой половине 90-х годов объяснялся тем, что к концу 80-х годов в экономической политике сирийского руководства сформировались два взаимодополняющих направления: 1) оживление деятельности государственного сектора; 2) либерализация экономики путем более широкого поощрения деятельности частного и смешанного секторов в экономике.

Формирование этих направлений объяснялось, с одной стороны, серьезными трудностями, с которыми Сирия столкнулась в предыдущий указанный период, особенно в военной сфере. С другой стороны, это результат компромисса между сторонниками политики «открытых дверей» и приверженцами развития, при котором ведущим в экономике продолжает оставаться госсектор.

Другим результатом компромисса между ними следует считать политику либерализации и создания зон свободной торговли. Целью политики либерализации было стремление привлечь частный капитал, местный и иностранный, в те отрасли, в которых его инвестиции не угрожали бы ведущему месту госсектора, а стали бы дополнительным весомым вкладом в развитие национальной экономики.

Однако реальные результаты такой политики оказались относительно скромными, и во второй половине 90-х годов темпы роста ВВП, судя по имеющимся данным, вновь стали снижаться. Частный капитал несколько активизировал свои инвестиции, но преимущественно в непроизводственные отрасли и сферу обращения – в торговлю, туризм, посреднические операции и т.п. Одновременно и параллельно с этим такие меры привели к активизации спекуляции и расцвету черного рынка.

Данные по темпам роста ВВП Ливана отсутствуют (см. табл. 1), и в статистических справочниках ООН в начале 90-х отсутствовала даже сама графа «Ливан». Поэтому данные о состоянии экономики этой страны можно было находить лишь в периодических изданиях и публикациях специалистов-арабистов. Отсутствие данных международной статистики объяснялось перманентными военными действиями на его территории, продолжавшимися на протяжении 16 лет, с 1975 по 1990 г., и последствиями гражданской войны, ирано-иракской войны 1980–1988 гг., арабо-израильской войны и иракской агрессии против Кувейта в 1990–1991 гг.

До 1973 г. Ливану удавалось поддерживать сравнительно высокие темпы экономического роста за счет развития сферы услуг, успешного решения проблемы занятости и повышения уровня доходов населения. Ливан являлся, кроме того, фактически региональным центром экономических и финансовых обменов между государствами региона, в том числе нефтяными, с одной стороны, и другими странами мира, с другой. Однако в результате военно-политического кризиса, разразившегося в 1975 г., были нарушены хозяйственная стабильность и безопасность национальной экономики, резко снизилась производительность большинства ее отраслей, а некоторые отрасли совсем перестали существовать из-за остановки и разрушения предприятий. Ситуация мало изменилась и в середине 90-х годов. Местные и иностранные инвесторы все еще опасались вкладывать свои капиталы в ливанскую экономику из-за неурегулированности сирийско-израильских отношений.

В отличие от ВВП население стран Юго-Восточного Средиземноморья, постоянно и неуклонно увеличивалось на протяжении всего XX столетия, хотя темпы его роста были подвержены некоторым колебаниям в разные периоды века (см. табл. 2).

Таблица 2. Население стран Юго-Восточного Средиземноморья и среднегодовые темпы его роста в 1970–1995 г.

Страна	Население, тыс. человек	Среднегодовые темпы роста, %
1991 г.	1995 г.	в 1970–1990 гг.	в 1990–1995 гг.
Израиль	4 871	5 525	2,3	3,5
Кипр	709	746	0,5	1,8
Ливия	4 708	5 225	4,2	3,5
Ливан	2 784	3 009	0,2	3,3,
Сирия	12 807	14 203	3,5	2,8
Турция	57 166	60 838	2,3	1,6
Тунис	8 227	8 987	2,4	1,9
Алжир	25 643	28 109	3,0	2,4
Марокко	25 687	26 524	2,3	2,0
Египет	53 631	62 096	2,4	2,0
Всего:	196 233	215 262	…	…

Из табл. 2 явствует, что в 1970–1990 гг. максимальными среднегодовыми темпами в регионе росло население Ливии (4,2%), а минимальными – Ливана (0,2%). Несмотря на указанные выше сложности социально-экономического положения Ливии, на протяжении 70-х годов жизненный уровень ее населения оставался относительно высоким, особенно по сравнению с соседними Египтом и Тунисом. Это обеспечивало Ливии большой приток иммигрантов и высокий уровень рождаемости. В 80-е годы началось снижение иммиграции и рождаемости, которое продолжилось, и в первой половине 90-х годов.

В отличие от этого рождаемость в Ливане в 1970–1990 гг. едва покрывала потери населения в результате военных действий и эмиграции. По опубликованным данным, за 16 лет войны Ливан только убитыми потерял 170 тыс. человек. Большинство из них составляла молодежь. Число раненых оценивается примерно в 300 тыс. человек, из которых 12 тыс. остались инвалидами. За годы войн из Ливана в арабские и другие зарубежные страны выехало 550 тыс. человек. Лишь в первой половине 90-х годов среднегодовые темпы роста вновь возросли и достигли уровня 3,3%.

Рекордсменом по абсолютной численности населения среди стран региона был Египет, обогнавший в первой половине 90-х годов по этому показателю своего сюзерена начала XX в. – Турцию (табл. 2). Выступая в декабре 1996 г. на открытии межарабской конференции по народонаселению, министр здравоохранения АРЕ Исмаил Ауд Салям сообщил, что более чем 60-миллионное население Египта проживает всего лишь на 5% общей площади страны. 100 лет назад в начале же века на этой XX площади жили 6,5 млн. египтян.

Таким образом, за одно столетие население страны возросло примерно в 10 раз. Для Египта и большинства других арабских, в частности ненефтяных, стран рост населения представляет очень серьезную угрозу дальнейшему социально-экономическому развитию. Население арабских стран, по имеющимся подсчетам, удваивается каждые 23 года, в то время как число жителей Европы, например, лишь каждые 233 года. Причем главный фактор этой угрозы – не сам факт бесконтрольного роста населения, а то, что темпы его роста опережают темпы роста ВВП.

Это отчетливо выявляется при сопоставлении правых колонок таблиц 1 и 2, в которых приведены данные среднегодовых темпов роста ВВП и населения в один и тот же период – 1990–1995 гг. По большинству арабских стран второй показатель явно опережает первый.

Конечный результат роста производства ВВП, с одной стороны, и роста населения, с другой, – это ВВП на душу населения. Страны исследуемого региона подошли к концу XX в. с весьма разными итогами величин этого важнейшего показателя, которые отражены в табл. 3:

Таблица 3. ВВП и ВВП на душу населения стран Юго-Восточного Средиземноморья в 90-е годы

Страна	1991 г.	1995 г.
ВВП на душу населения, долл.	ВВП, млн. долл.	ВВП на душу населения, долл.	ВВП, млн. долл.
Израиль	12 139	59 127	15 698	86 731
Кипр	8 222	5 830	11 797	8 788
Ливия	9 551	44 967	4 036	22 050
Ливан	1 302	3 624	3 689	11 100
Сирия	2 126	27 225	3 461	49 153
Турция	1 889	108 005	2 783	169 319
Тунис	1 603	13 188	2 003	18 000
Алжир	1 714	43 940	1 473	41 400
Марокко	1 077	27 653	1 222	32 400
Египет	566	30 358	762	47 300

Из табл. 3 видно, что по главному показателю социально-экономического развития – ВВП на душу населения – к концу XX в. далеко впереди других стран Юго-Восточного Средиземноморья оказались Израиль (15 698 долл.) и Кипр (11 797 долл.). Израиль с указанным уровнем обогнал по этому показателю такие европейские страны, как Испания (14 122 долл.), Греция (10 937 долл.) и Португалия (9 849 долл.). Вместе с тем от среднего западноевропейского уровня в размере 23 152 долл. уровень Израиля в 1995 г. составил лишь 66,7%, или ровно две трети.

Но, разумеется, указанный уровень ВВП на душу населения Израиля – величина расчетная среднестатистическая. В действительности же реальные доходы представителей разных социальных групп этой страны резко отличаются друг от друга. Так, согласно данным, распространенным Министерством финансов Израиля в январе 2000 г., 1,1 млн. рабочих и служащих получали не более 3000 шекелей (750 долл.) в месяц при средней зарплате по стране 7122 шекеля. Более того, заработки 42,5% населения Израиля – ниже минимального уровня, с которого взимаются налоги, что только и позволяет этим людям сводить концы с концами.

У 10% самых преуспевающих граждан Израиля средний доход по состоянию на начало 2000 г. составлял 28 412 шекелей в месяц, или в 44 раза больше, чем у беднейших 10%, доход которых был всего 647 шекелей.

Такая социально-классовая дифференциация в доходах различных групп населения – дополнительный штрих к характеристике Израиля как промышленно развитого государства, возникшего в регионе во второй половине XX в.

Турция же, бывшая в начале XX в. формально метрополией для большинства тогдашних стран Юго-Восточного Средиземноморья, в указанном перечне из 10 стран со скромным уровнем в 2783 долл. на душу в год оказалась в конце XX в. на шестом месте в регионе. От среднего западноевропейского уровня это составило в 1995 г. лишь 12%, т.е. около одной десятой.

Явным аутсайдером экономического развития в исследуемом регионе к концу XX в. оказался Египет – с 762 долл. на душу. Главный фактор, неуклонно отбрасывающий Египет по этому показателю в сторону категории наименее развитых стран, – отмеченный выше демографический взрыв, поставивший эту страну к рубежу веков на грань взрыва социального. Его ВВП на душу населения в 1995 г. – всего 762 долл. составил 4,8% от душевого дохода Израиля – 15 698 долл. Это означает, что в конце XX в. один среднестатистический израильтянин получал столько же реальных благ от своего общества, сколько их получали 20 среднестатистических египтян от своего. Такова разница между верхним и нижним полюсами экономического развития в регионе.

Таким образом, проведенный анализ показал, что страны Юго-Восточного Средиземноморья, находившиеся на исходном рубеже XX в. примерно в равных социально-экономических условиях, к его концу пришли с весьма дифференцированными результатами. На социально-экономическое развитие стран региона на протяжении века воздействовали самые разноплановые объективные и субъективные факторы и обстоятельства. Среди них – наличие природных ресурсов, в особенности нефти, общественная производительность труда, отношение к труду и образованию, выбор странами региона моделей социально-политического и экономического развития, собственно экономическая политика, межгосударственные и гражданские войны и конфликты, государственные перевороты, внешняя помощь, экономические связи и многое другое.

К концу XX века и к началу нового конечным статистическим результатом действия и взаимовлияния всех этих факторов и стал достигнутый странами региона уровень валового внутреннего продукта, приходящегося на душу их населения.

Литература

Моисеев П.П. Турецкая Республика. Крестьянство и социально-политические процессы в деревне. – М., 1994. – С. 7.
Государство Израиль. – М., 1986. – С. 48.
Егорин А.З. История Ливии. XX век. – М., 1999. – С. 221.
Бюллетень иностранной коммерческой информации №128. – 25.10.1962.
Никитина Г.С. Государство Израиль. – М., 1968. – С. 275–276.
Сатановский Е.Я. Специфика экономического развития израильского общества в 90-е годы: Автореф. канд. дисс. – М., 1999. – С. 7.
Федоров А. За кронами ливанских кедров. – М., 1988.; Исаев В. Проблемы социально-экономического развития современного Ливана. // Ближний Восток и современность, вып. 2. – М., 1996; и др.
Ближний Восток и современность, №2, с. 35.