Развития российско-иранских отношений в культурно-историческом аспекте

Реферат: Развития российско-иранских отношений в культурно-историческом аспекте

цивилизационный международный конфликт иранский

Сегодня цивилизационный подход к анализу современного состояния мира в его политическом, культурном, экономическом аспектах осуществляется в условиях жесткого обострения международных конфликтов. И тем не менее идея диалога цивилизаций, провозглашенная ООН по инициативе ИРИ, развиваясь в новых экстремальных условиях, ищет общие приемлемые принципы сосуществования.

В России идея диалога после серии международных террористических актов 2001–2002 годов находит осмысление в научных, публицистических, культурологических дискуссиях о проблемах толерантности и конфликтности западных и восточных обществ, об эволюции политического мышления и военных доктрин стран с ядерным вооружением и, наконец, о восприятии и переосмыслении культурно-философских литературных идей и образов в странах с разной (далекой и близкой) культурно-политической ориентацией¹.

История напоминает нам о необходимости учитывать срединную расположенность России и заставляет искать опору и точки соприкосновения в культурах как Запада, так и Востока. Вот почему для понимания судеб региона Ближнего и Среднего Востока особую значимость приобретают сегодня сравнительно-исторические исследования, в частности арабо-мусульманской философии и поэтики. История проникновения ориентальных (арабо-персидских) мотивов в русскую классическую поэзию, а также особенности восприятия арабо-мусульманской поэзии русской литературной традицией 19–20 веков закономерно явились темой обстоятельного исследования Н.Ю. Чалисовой и А.В. Смирнова в данном направлении².

Наша статья ставит своей целью краткое ознакомление с опытом восприятия русской литературы в Иране и иранской – в России и СССР на протяжении ХХ в., а также выявить точки соприкосновения в культуре обеих стран.

При всех различиях и своеобразии литературного процесса России и Ирана в прошлом, их история ХХ века дает возможность говорить о некоей типологической общности в развитии обеих стран. И в Иране, и в России за период второй половины ХХ века произошла смена социально-политической и культурной парадигмы. Общий системный кризис, коснувшийся всех сфер жизни общества в обеих странах, сегодня усугубился глобальным кризисом, обострившим и региональные процессы.

Можно констатировать, что поиски своего места в мире в обеих странах сегодня происходят при интенсивном осмыслении культурных тенденций прошлого и новых вызовов времени.

Поскольку в истории и Ирана, и России слово, исходящее из уст поэта, мыслителя, духовного лидера нации, всегда обладало особой силой воздействия, художественной литературе отводилось особое место в духовном багаже каждой из стран. Можно сказать, что общественное сознание и в России, и в Иране формировалось при сильном воздействии литературных, поэтических образов, т.е. оно было литературоцентричным. И наиболее яркие, формирующие национальное сознание идеологические и культурные матрицы создавались на протяжении истории обеих стран в области поэзии и прозы.

Властителями дум в России XIX века, вслед за Ломоносовым, Державиным, Пушкиным, были Гоголь, Толстой, Достоевский, Чехов, Горький.

В Иране новые идеи всегда рождались на ниве поэзии. В ХХ веке великие Малек Ош-Шоара Бахар и Нима Юшидж очертили своим творчеством грани эволюции классического стиха прежде всего в области поэтики. Современная персидская проза – творчество Саида Нафиси, Садека Хедаята, Садека Чубака – сформировалась несколько позже, к середине ХХ века, и испытала на себе сильное воздействие европейской и русской прозаической традиции.

Именно поэтому анализ переводов русской классики XIX–ХХ вв. в Иране, анализ того, какие произведения и в каких исторических обстоятельствах были востребованы иранским обществом и были созвучны вызовам времени, помог бы выявить те общие литературные и морально-этические принципы, которые составляют основу российско-иранского диалога сегодня и в будущем.

Русско-иранские литературные связи наиболее успешно начали развиваться со второй половины XIX века, "Золотого века" русской литературы, который определил собой во многом развитие всей мировой культуры в дальнейшем. В России интерес к многовековой культуре Ирана зародился уже с конца XVIII века, с публикации в 1796 году первых художественных переводов классической персидской поэзии³.

Черты ориентализма, присущие русской литературе и искусству XIX века, были обусловлены интересом Пушкина, Майкова, Тютчева, Грибоедова, Фета к устно-поэтическому фольклору и поэзии Ирана. Большой вклад в развитие интереса к творчеству иранцев внесли русское востоковедение и иранистика XIX–ХХ вв. в лице Бартольда, Жуковского, Марра, Ромаскевича.

Примечательно, что русские писатели и ученые с неменьшим интересом относились и к современным течениям общественной мысли Ирана. Российский читатель начала ХХ века с увлечением прочитал драматическую поэму "Баб" (СПб., 1903) из истории бабидского движения в Иране 60–70-х гг. XIX века, написанную русской писательницей Изабеллой Гриневской. За реформаторским движением бабидов следил и Л.Н.Толстой. Причем внимание писателя приковывала к себе философская, нравственная основа учения. Своим многочисленным корреспондентам, интересующимся учением Баба, Толстой писал, что "это учение импонирует ему прежде всего тем, что оно преодолело старые магометанские суеверия, но в то же время не отделяет себя от новых и придерживается главных идей – братства, равенства и любви"⁴.

Распространению интереса к Ирану в России и затем в СССР способствовали публикации востоковедов-иранистов 20–30-х годов, увлеченных изучением иранского фольклора. Эти труды становились известными и в Иране и стимулировали исследования иранских ученых у себя на родине. Так, русский перевод "Бахтияр-наме", выполненный и опубликованный Е.Э.Бертельсом в Ленинграде в 1926 году, попал в руки Вахида Дастгерди, издателя известного литературного журнала "Армаган". По ознакомлении с русским изданием Дастгерди счел возможным перепечатать текст "Бахтияр-наме" в своем журнале как очень любопытную, но совершенно неизвестную в Иране рукопись.

Известно также, что Садек Хедаят, иранский прозаик и собиратель фольклора, приступил к составлению своего известного труда "Нейрангестан" (1934 г.) по совету советского ираниста Ю.Н.Марра⁵. Впоследствии, в 50–70-х гг. ХХ в. в СССР очень много было сделано по изучению, переводу и популяризации памятников иранской культуры, классической поэзии и современной персидской литературы.

Как же происходило знакомство с русской литературой и культурой в Иране? Надо сказать, что оно состоялось почти на целое столетие позже, чем знакомство России с персидской поэзией и историей.

Около 1900 г. в Иране появился перевод комедии Грибоедова "Горе от ума", с 1907 г. начали печататься рассказы Л.Н.Толстого, причем первым был переведен на персидский язык рассказ "Чем люди живы" (Тебриз, 1907 г.). В 1912 г. на тегеранской сцене была осуществлена постановка "Ревизора" Н.В.Гоголя, и по свидетельству корреспондента петербургской газеты "Рампа и жизнь", "пьеса имела грандиозный успех у зрителей-персов"⁶. В начале 30-х годов Садек Хадаят первым переводит рассказ А.П.Чехова "Крыжовник"; издаются три повести А.С.Пушкина – "Пиковая дама", "Выстрел", "Капитанская дочка", в переводах известных ученых и писателей Солтана Кахрамани, Мирза Хосейн Хана Ансари и Парвиза Натель Ханлари.

Но подлинный прорыв русской литературы к иранскому читателю состоялся позднее. С конца сороковых и в пятидесятые годы центром переводческой, просветительской работы в Иране стал журнал ирано-советского культурного общества "Пеяме ноу". Руководил им профессор Саид Нафиси, перу которого принадлежали переводы, статьи и книги, посвященные творчеству Пушкина, Лермонтова, Крылова, Некрасова, Чехова, Горького. При содействии Общества были переведены "Евгений Онегин" Пушкина, пьесы Чехова "Три сестры" и "Вишневый сад", "Война и мир", "Воскресение" Толстого, "Тихий дон" Шолохова, "Железный поток" Серафимовича. Особое место заняли переводы произведений Горького – "Детство", "Мать", "Дело Артамоновых", "На дне", "Челкаш", "Песнь о Буревестнике", "Враги". К середине 50-х годов иранский читатель мог прочитать на фарси основные романы Достоевского, Тургенева, Гоголя, десятки сборников рассказов Чехова, произведения Паустовского, Тихонова, Эренбурга. Для этой работы были организованы специальные курсы переводчиков с русского на фарси и проводились конкурсы на лучшие переводы русской художественной литературы.

Знакомство с русской литературой было благотворно для развития иранской современной прозы. И на протяжении 50–60-х годов в стране, несмотря на сложные политические условия, интерес к русской и советской литературе не ослабевал. Этот интерес питала и поддерживала близкая персидской поэзии и прозе общая идея русских литераторов: размышления о смысле человеческого бытия, о Боге, о жизни и смерти, о сочувствии горестям обездоленных.

Кроме всего прочего, иранские литераторы ощущали неподдельный интерес российской общественной мысли к Востоку и Ирану, прежде всего. Молодой Горький еще в 1895 г., в своей первой публикации в "Самарской газете" процитировал вольный перевод из Омара Хайама. И в дальнейшем он не раз обращался к творчеству этого великого классика. В некоторых рассказах Горького появлялись и образы иранцев. Судьбу рабочего-отходника находим мы в рассказе "Весельчак", датируемом 1916 годом. Впоследствии в Иране и в целом на Востоке популярность обрели горьковские "Сказки об Италии", в особенности те, где центральным был образ Матери, образ непобедимой силы материнской любви. В одной из этих сказок был и еще один герой – веселый поэт Кермани, помогающий своими стихами победить грозного правителя Тимурленга.

История и фольклор народов Ирана привлекали Горького с юных лет, не случайно в его юношеской личной библиотеке 1901 и 1903 гг. был экземпляр "Голестана" Саади в переводе И.Холмогорова, изданный Солдатенковым в Москве в 1882 г. Впоследствии Горький пополнял свою библиотеку всеми известными академическими изданиями по иранистике 20–30-х годов, составившими золотой фонд советского востоковедения. Как известно, именно по инициативе Горького в СССР было основано издательство "Всемирная литература", и этот проект был продиктован общим интересом к культуре Востока. К работе по переводу персидской классики привлекались впоследствии известные иранисты С.Ф.Ольденбург, В.В.Бартольд, Е.Э.Бертельс, А.А.Ромаскевич, А.А.Фрейман, Б.Н.Заходер.

Не менее показательной была и судьба переводов произведений Горького в Иране. В середине 20-х годов там появились три его рассказа – "Часы", "Песнь о Буревестнике", "Однажды осенью", которые были замечены и произвели эффект среди начинающих иранских прозаиков С.Хедаята, Бозорга Алави и Саида Нафиси. Последний написал биографию Горького и несколько статей о его творчестве. Силу воздействия книг Горького впоследствии сформулировал и объяснил журнал "Рангин каман": "Во многих героях горьковских книг можно узнать то, что свойственно и близко нам, иранцам".

Для персидских прозаиков первой половины ХХ в., таких как Бехазин, Хедаят, Бозорг Алави, обращение к новым героям – скитальцам, горемыкам, людям "дна" – также было связано с прямым воздействием горьковской традиции, в частности, его рассказов "Макар Чудра", "Челкаш" и пьесы "На дне". По признанию специалистов, ярче всего эта традиция раскрылась в рассказе Хедаята "Даш-Аколь". Показательна также и роль публицистики Горького, а именно его статьи "С кем вы, мастера культуры?", которая нашла живой отклик в среде оппозиционно настроенной демократической интеллигенции Ирана, консолидировавшейся вокруг партии "Туде" и левых литературных изданий.

Что касается романтических образов Горького – Буревестника, Сокола, Данко, символизирующих бунтарство и подвиг самопожертвования, то они нашли отклик и подражание в персидской поэзии 50–60-х гг. – в творчестве Сайе, Жале, Эхсана Табари, Фаридуна Мошири и многих других. Образ мятежного Буревестника ("морге туфан"), образ бунтаря представал в поэзии в разных ракурсах, отражающих всю пестроту социальных, духовных, политических и, конечно, поэтических проблем того времени.

По мере возмужания персидской литературы расширялся и углублялся диапазон восприятия ею русской культуры. В прозе наиболее созвучными по настроению и образной системе оказались чеховская традиция и проблематика Достоевского.

В целом близкой иранцам была общая позиция русских литераторов по отношению к своим героям – глубокое сочувствие, сопереживание с их настроениями и душевными порывами. Это были ценностные ориентиры, изначально присущие духовной культуре двух народов, наиболее адекватно и кратко передаваемые на персидском языке словом "хамдарди" ("сострадание"), звучащим почти как знаковый термин, характеризующий всю персидскую литературу.

Как правило, определенная национальная культура, усваивая через переводы те или иные идеи и положения из иноязычного ареала, отбирает явления, наиболее созвучные эпохе, потребностям своего времени и традициям своего искусства и литературы. И преломляются эти новые, актуальные понятия в уже адаптированном, прошедшем через словесную (или визуальную) обработку пером (или рукой) современного отечественного мастера, делающего усвоение новых идей и понятий в наиболее органичной для данной культуры форме. Одно и то же произведение (роман, поэма, философское сочинение – в данном случае русская классика), в Иране может быть воспринято и интерпретировано по-разному, в зависимости от историко-культурного и политического этапа, переживаемого страной.

Именно этот процесс можно наблюдать в Иране и в России (СССР) в сфере литературных взаимосвязей. Сороковые и пятидесятые годы в персидской литературе прошли под знаком увлечения Горьким, его революционной романтикой, прозой, драматургией. Затем пришла очередь знакомства с реалистической советской школой Шолохова, Серафимовича, Эренбурга. Одновременно шло постоянное приобщение иранцев к творчеству Чехова, Толстого, Гоголя, прозе Пушкина и Достоевского.

В преддверии иранской революции 1979 г. в газете "Кейхан" на протяжении нескольких месяцев, день за днем, печатались главы известного исторического романа Ю.Тынянова "Смерть Вазир-Мухтара" – о миссии посла России в Персии Грибоедова и его гибели в Тегеране в 1825 году.

В восьмидесятые годы Иран переживал длившуюся восемь лет ирано-иракскую войну, породившую в современной персидской поэзии целое направление – "адабияте джанге тахмили" ("литературу навязанной войны") – прозу, поэзию и воспоминания участников войны. Для этой плеяды литераторов тема памяти о войне, тема реабилитации воина в мирной жизни является доминирующей. "Если забудем войну, потеряем следующее поколение", – говорят они. Военная журналистика тех лет обратила внимание на фронтовую русскую поэзию Великой Отечественной войны, на публикацию переводов в иранской прессе стихов Симонова, Твардовского, Суркова. Память о войне в ее художественно-осмысленном виде иранцы сохраняют и сегодня. Интересно отметить, что на 13-й Международной книжной ярмарке в Тегеране (май 2000 г.) был представлен отдельный павильон – "Салуне адабийяте джанг" ("Павильон военной книги"), представлявший книги о прошедшей войне⁷. Ярмарка 2000 г. в Тегеране, представлявшая 100 тысяч названий книг из 35 стран мира, была ярким свидетельством интереса Ирана к мировой и русской литературе, ее новинкам и шедеврам, переведенным на персидский язык.

Указанные факты свидетельствуют о разнообразии интереса иранцев к российской классике, давней и близкой истории России и тому, как эта история преломлялась в поэзии и исторической прозе.

В 90-е годы в культурной жизни Ирана заметно проявился интерес к русской поэзии Серебряного века, а также к критическим работам русских авторов. В журналах помещались стихи Ахматовой, Пастернака, Маяковского, Цветаевой. Была переведена проза Мандельштама "Путешествие в Армению". Из больших критических работ отметим выход на персидском языке книги Набокова "Уроки русской литературы" и Гроссмана "Достоевский – жизнь и творчество". В последние годы большое место заняли переиздания и новые переводы русской классики. В 2000 году были изданы: Л.Н.Толстой, "Рассказы" (в 2-х томах), "Детство, отрочество и юность"; Ф.М.Достоевский, "Идиот", "Подросток", "Бедные люди", "Униженные и оскорбленные", "Рассказы"; Н.В.Гоголь, "Записки сумасшедшего", "Шинель"; И.С.Тургенев, "Дым", "Отцы и дети", "Записки охотника". Кроме того, в контексте очень популярных в иранской журналистике литературных дискуссий иранские критики часто обращаются к авторитету Чехова, Грибоедова, Тургенева и других русских авторов.

Близость, созвучность традиций персидской и русской культуры прежде всего в склонности к поэтическому, образному обобщению неожиданно проявила себя уже в наши дни в области кинематографии. Как известно, иранское киноискусство за последние 20 лет достигло мирового признания, выдвинув плеяду талантливых оригинальных режиссеров, актеров, операторов. Многочисленные награды международных фестивалей получили кинофильмы иранских мастеров Кияростами, Махмалбафа, Мехрджуи.

Среди этой плеяды ведущих мастеров – режиссер Рахшан Бани Этемад, завоевавшая премии на фестивалях в Салониках, Карловых Варах, Локарно и Москве. (В 2001 г. приз жюри за фильм "Под кожей города"). В 2002 г. Бани Этемад принимала участие в XXIV Московском кинофестивале как член жюри и в одном из своих интервью столичным "Известиям" высказала интересные мысли о путях взаимодействия российского и иранского кино после революции 1979 г.: "Фильмы Тарковского и фильмы Параджанова были в иранском прокате, участвовали в наших кинофестивалях и получили хорошую прессу. У Параджанова даже проходили выставки, не связанные с кино. Тарковский шел и в кино, и по телевидению, было издано много книг о нем… Большое количество молодых режиссеров настолько попало под обаяние его таланта, что в Иране был снят фильм о том, как именно он повлиял на наш кинематограф. Дело в том, что метафорическая система Тарковского очень близка иранской культуре. Все это производило на наших режиссеров большое впечатление – многие его образы просто буквально копировались"⁸.

Резюмируя все сказанное, отметим, что существующее естественное взаимопритяжение двух культур России и Ирана опиралось на общность в понимании этических и эстетических принципов. Большая заслуга в развитии этого процесса принадлежит русской и персидской литературе, а также отечественной иранистике. В 60–80-е годы ХХ века в СССР массовыми тиражами издавались переводы современных иранских прозаиков, поэтов, а также переводы древней и средневековой классики – Фирдоуси, Хафиза, Хайама, Саади, Джами, Джалалэддина Руми. Все издания были высокого уровня переводческой и исследовательской работы и находили глубокий отклик в умах и сердцах российских и советских читателей.

Сегодня в условиях новых вызовов XXI века (глобализация и терроризм) особое значение приобретает международный переговорный процесс и поиски критериев взаимопонимания. В этой связи концепция диалога цивилизаций, сформулированная президентом ИРИ С.М.Хатами в 2000 г. и принятая ООН, сегодня обрела особую актуальность.

Осуществление диалога культур в мире, считает президент Хатами, базируется на принципе равенства, ибо "диалог возможен только лишь тогда, когда каждый из его участников уважает другого и относится к нему как к равному". Вторым необходимым элементом диалога Хатами считает умение слышать друг друга. "Диалог между цивилизациями требует, чтобы слушали и слышали друг друга люди разных цивилизаций и культур, и выслушать других ничуть не менее важно, чем сказать им что-то свое. Пожалуй, выслушать, может быть, даже важнее"⁹.

Сегодня исследование культурных традиций широкого плана (этических, литературных, философских) в богатой истории России и Ирана может сыграть позитивную роль в развитии двусторонних отношений наших стран и в общемировом контексте.

Эпоха глобализации поставила мир перед необходимостью поиска договоренностей и компромиссов. Творцы теории глобализации, опираясь на экономическую и военную мощь, стремятся утвердить свою трактовку общечеловеческих и политических ценностей, не учитывая, что страны с уникальной и длительной культурной традицией обладают собственной интерпретацией многих понятий и морально-этических категорий, таких, например, как "сострадание", "совесть", "любовь", "доброта", "мудрость", "справедливость".

Эти понятия выкристаллизовывались в истории народов на протяжении многих веков и прочно вошли в национальное сознание в виде устойчивых поэтических формул. И только знание ключевых особенностей национальной культурной традиции стран и регионов, участвующих в мировом диалоге культур, изучение опыта взаимных культурных контактов может расширить рамки взаимопонимания, снять напряженность и способствовать достижению политической стабильности в мире сегодня.

Список литературы

Маленков Ю. Ядерная война не может быть локальной // Известия, 20.06.2002, с. 9.

Чалисова Н.Ю., Смирнов А.В. Подражания восточным стихотворцам: встреча русской поэзии и арабско-персидской поэтики // Сравнительная философия. – М. 2000, с. 245–344.

Карнеев С.Б. Персидская поэзия. Материалы к библиографии русских переводов // Библиография Востока, вып. 10. – М.-Л., 1937, с. 101.

Османова З.Г. М.Горький и литература Ирана. – М., 1961, с. 4.

Розенфельд А.З. Произведения Гоголя на персидском языке // Гоголь. Статьи и материалы. – Л., 1954, с. 319.

Специальный выпуск павильона военной книги – "Дэфа'э мокаддас", май 2000, № 2, – Тегеран. 13-я Международная книжная ярмарка.

Рахшан Бани Этемад. На наш кинематограф повлиял Тарковский // Известия, 26.06.2002, с. 3.

Мохаммад Хатами. Ислам, диалог и гражданское общество. – М., 2001, с. 59.