Исследование нарушений свойств личности при эпилепсии

I. Патогенез

Изучение особенностей личности больных эпилепсией на разных стадиях эпилептогенеза является актуальной задачей как для эпилептологии и клинической психологии, так и для психогенетики.

Поведенческая генетика, или психогенетика – наука, изучающая влияние генетических свойств организма на поведение, а также взаимодействие генетических и средовых факторов в той мере, в какой они воздействуют на поведение человека. Учет и анализ поведенческих признаков достаточно сложен. Главная проблема состоит в том, чтобы решить, что является причиной того или иного вида девиантного поведения – патологическая наследственность или условия жизни. И к решению этого вопроса необходимо подходить комплексно. Поэтому психологи, исследующие генетические основы поведения, используют самые разные, как классические, так и новейшие методы.

Само слово «эпилепсия» происходит от греческого «epilepsia» - «схватывание». В древние времена эту болезнь считали заразной и плевали в сторону больного, чтобы таким образом «очиститься от инфекции». В средние века судорожные приступы объясняли вселением дьявола в тело больного. Действительно, наверное, первая мысль, которая приходит в голову человеку, ставшему невольным свидетелем эпилептического припадка - «Боже, что с ним?». Эпилептик внезапно теряет сознание, бьется в судорогах, из-под скрежещущих зубов лезет пена…Неприглядное зрелище, вызывающее страх, панику и ощущение беспомощности у окружающих.

Тот факт, что многие великие люди страдали эпилепсией (Сократ, Платон, Плиний, Юлий Цезарь, Калигула, Петрарка, император Карл V), породил теорию, что все больные эпилепсией наделены недюжинным умом. Позднее знания о том, что ни Ф.Достоевский, ни В.Ван Гог, ни Г.Флобер, ни многие другие знаменитые люди, страдавшие эпилепсией, не принимали противосудорожные препараты, но при этом долго сохраняли высокую интеллектуальную и творческую активность, заставляли некоторых врачей думать, что лечение могло бы победить болезнь, но при этом лишило бы этих людей и гениальности. А в XVIII в. эпилепсию, напротив, считали сумасшествием и больных помещали в дома для умалишенных. Так, кидаясь из крайности в крайность, медицина двигалась к сегодняшнему осмыслению этой болезни.

Патогенез сложный, во многом неясный. Но следует подчеркнуть, что эпилептическая болезнь – это неврологическое заболевание, а не психическое, как считают многие обыватели. В новой редакции международной классификации болезней, травм и причин смерти (МКБ-10) она не включена в раздел «F» (психические расстройства), ей отведено место в разделе «G» (болезни нервной системы). Суть эпилепсии в том, что в головном мозге под влиянием некоторых факторов возникает очаг постоянного болезненного возбуждения, называемый также «эпилептическим очагом». Основным свойством эпилептического очага является высокий уровень генерируемого им возбуждения. Это дезорганизует интегративную деятельность головного мозга, вызывая эпилептические приступы.

Также большую роль играют:

предрасположенность к заболеванию (именно она передается по наследству, а не сама болезнь)

травматические поражения головного мозга

Эпилепсия может развиться у любого человека, при неблагоприятном сочетании генетических и средовых факторов.

Существует много форм этой болезни, так же, как и много разновидностей эпилептических приступов.

Лечение эпилепсии должно обязательно включать комплекс биологических, психологических и социальных мер. Другими словами, данная патология должна рассматриваться в рамках биопсихосоциального подходе. В ряде случаев психологические и социальные проблемы для больных эпилепсией являются более серьезными, чем приступы. Часто это накладывает ограничения на функционирование личности и как следствие приводит к снижению качества жизни.

Следует учитывать, что сам факт констатации эпилепсии, не всегда правильное понимание больными и их социальным окружением сущности болезни, ее прогноза, неизбежное ограничение общественными институтами социальной активности больных дезадаптируют их в социальном плане и нередко приводят ко вторичным (неврозоподобным и психопатоподобным) нарушениям психической деятельности.

II. Нарушения свойств личности при эпилепсии

Несмотря на то, что эпилепсия - не психическое заболевание, у больных могут возникать специфические расстройства, позволяющие утверждать об изменениях в психике.

Диапазон изменений личности при эпилепсии весьма значителен — от сравнительно нерезких характерологических особенностей до расстройств, свидетельствующих о слабоумии. Эпилептические изменения личности достаточно типичны. Основными чертами психики становятся тугоподвижность, вязкость, замедленность всех психических процессов, склонность к застреванию на деталях (педантизм), обстоятельность, невозможность отличить главное от второстепенного, трудность переключения.

Темп речи у эпилептиков медленный, монотонный. Присутствуют рассудительность, склонность к увещеваниям, стремление примирить, т.е. качества, свойственные лицам, много видевшим и много пережившим. Такие больные уже в молодости напоминают «маленьких стариков».

Настроение отличается немотивированными колебаниями: внезапно возникают и стойко держатся в течение нескольких часов или дней раздражительность, тоскливость, ощущение пустоты, суицидальные мысли, склонность к импульсивным действиям, потом все также быстро сглаживается.

Обращает на себя внимание и особый внешний вид больных, длительно страдающих эпилепсией. Они, как правило, медлительны, скупы и сдержанны в жестах, лицо их малоподвижно и маловыразительно, мимические реакции очень бедны. Нередко бросается в глаза особый, холодный, «стальной» блеск глаз (симптом Чижа).

Больные эпилепсией всегда сторонники правды, справедливости, порядка, особенно когда это касается повседневных мелочей. В их высказываниях собственное «Я» и болезнь занимают первое место, затем идут родственники и знакомые, которых они «оценивают» всегда положительно, и, наконец, повседневные бытовые вопросы. Понимание других людей, в частности их интересов, у больных эпилепсией снижено. По их мнению, все должны испытывать по отношению к чему-либо те же чувства (например, гордости, радости), что и у них.

Нередко больные эпилепсией становятся чертежниками, переплетчиками, вышивальщицами. Они выполняют свою работу медленно, но чрезвычайно тщательно, обращая особое внимание на детали.

Память эпилептика одинаково удерживает главное и мелочи. Он хорошо помнит детали происшедшего, хотя сам смысл событий уже недоступен ему. То, что для обычного человека является пустяком, а иногда и вовсе незаметной деталью, для больного эпилепсией имеет прямой, нередко внутренне аффективно насыщенный смысл. Вот почему он может долго помнить и мстительно сохранять в себе воспоминания о некогда полученной обиде, о которой нередко не знает сам виновник, «оскорбитель», поскольку и не предполагает, что его действия были истолкованы как обидные. Так, немецкий психиатр Г. Грулс приводит слова одного эпилептика: «Вы не думайте, что мои способности или, скажем, граница моего разума, или рассудочные мои функции пострадали таким образом, что я не помню, как вы, когда меня увидели 26 ноября 1901 года в половине четвертого днем на улице Гёте в первый раз, обошлись тогда со мной, если позволите так выразиться, достаточно неблаговидно и оскорбительно на меня посмотрели».

Амнестические западения бывают часто, вплоть до олигофазии. Больные узнают показываемый предмет, но не могут подыскать ему названия, пытаются описательными выражениями, жестами объяснить его назначение. Нередко они многократно повторяют случайно сказанное слово и досадуют, что оно не соответствует смыслу. Если врач, наконец, называет предмет, больные с облегчением повторяют найденное слово.

Существенной чертой эпилептических изменений личности является инфантилизм, выражающийся незрелостью суждений. Некоторым больным свойственна религиозность, ханжеская слащавость, подобострастность.

Чем раньше возникла болезнь, чем чаще припадки, чем хуже лечится больной, тем скорее наступают изменения личности и значительнее их глубина. Существуют наблюдения, что наиболее выраженные и типичные изменения личности свойственны больным с височной эпилепсией. В случаях, когда перечисленные признаки выражены лишь частично, говорят об эпилептическом характере. Отчетливое проявление этих признаков, сопровождаемое различными по глубине изменениями памяти, позволяет говорить о наличии эпилептического слабоумия.

Существует немалое число больных эпилепсией, у которых в течение жизни отмечались лишь единичные припадки, например, малые, но у них также имеются изменения личности, характерные для эпилептиков. С другой стороны, нельзя говорить, что все указанные нарушения должны обязательно присутствовать у больного. Могут встречаться только некоторые из них. А при своевременном энергичном и продолжительном лечении эпилепсии с правильным подбором противоэпилептических препаратов изменения личности могут быть выражены минимально или практически отсутствовать.

III. Социальные условия формирования нарушений свойств личности при эпилепсии

Перечисленные выше психические нарушения и особенности личности эпилептиков обычно представляют как неизбежный фактор, сопутствующий заболеванию. Их ставят в связь с самой болезнью, припадками, но вопрос об условиях формирования этих нарушений почему-то анализируется редко, что, на мой взгляд, неправильно. Любое изменение личности имеет две подоплеки: генетическую и социальную. Эпилепсия не исключение.

Рассмотрим эпилептические изменения личности в свете социальных факторов.

Прослеживание жизни человека, у которого вследствие органического поражения мозга развилась эпилепсия, прослеживание реакций общественности (одноклассников, однокурсников, учителей, коллег, соседей) на эти припадки, а также на трудности в обучении, в работе, в личной жизни, которые возникают у больного, могли бы объяснить многое. Особенно трагично, если болезнь появилась в детском возрасте, когда у человека формируется отношение к себе и к окружающему миру. У ребенка - эпилептика представления о себе и о картине мире искажены, т.к. вся его жизнь, начиная с того момента, как у него случился первый припадок, становится одним сплошным «Нет». У него нередко развиваются реактивные и невротические состояния, связанные с пренебрежительным, а иногда и агрессивным отношением окружающих к нему и его болезни. Он пытается компенсировать свою неполноценность, вызвать хорошее отношение к себе со стороны сверстников не всегда удачным способом: угодливостью, приспособлением к другим детям. Из-за инертности, присущей таким больным, данные способы фиксируются, и в дальнейшем это становится методом поведения.

В ходе психологического исследования больного нередко выясняется, что первый эпилептический припадок случился с ним в детстве во время учебы в школе и сопровождался непроизвольным мочеиспусканием. Припадок напугал детей, но вместе с тем у них возникло и определенное отношение к больному ребенку. Они стали его дразнить и не хотели с ним играть. Для того чтобы участвовать в детских играх, он придумывал разные уловки, стал «подлизываться» к другим детям. Такой стиль поведения стал устойчивым по отношению к сверстникам и, в конце концов, сформировал елейность в обращении с людьми. Вместе с тем продолжающиеся насмешки в его адрес способствовали закреплению в нем жестокости, которая также стала устойчивой чертой его характера. Таким образом, причиной ханжества послужила не сама болезнь, а те изменения в отношениях с другими людьми, которые возникли в связи с болезнью.

Приведенный пример — лишь одна из иллюстраций того, каким образом медико-психологические проблемы смыкаются с социально- педагогическими. Представляется, что формирования подобных черт характера можно было бы избежать при наличии правильного - прежде всего грамотного - отношения социума к данному заболеванию.

Другой пример показывает, как формируется иная черта характера эпилептика — педантизм. Вначале он появляется как способ компенсации первичных дефектов. Однако вскоре происходит перенесение мотива из широкой деятельности на исполнение вспомогательного действия. Как это происходит? Поясним.

В норме овладение какой-либо операцией, ее последовательная отработка, как правило, не становится сама по себе самостоятельным мотивом, она лишь промежуточная цель, соподчиненная какому-либо дальнему мотиву. Поэтому и смысл отработки лежит вне ее, он лежит в системе куда более широких отношений. Так, человек овладевает операцией переключения скоростей не ради ее самой, но чтобы научиться управлять автомобилем. В свою очередь, умение управлять автомобилем займет разное место в иерархии других деятельностей, например, в зависимости от того, кем собирается быть данный человек — профессиональным шофером или шофером—любителем.

Качественно иное происходит при эпилепсии. Вследствие нарастающей инертности, возникают трудности в выполнении деятельности, особенно требующей частых переключений внимания. В результате этих трудностей у больного эпилепсией формируется своеобразный компенсаторный механизм — образуется определенный стереотип действий, которому он должен строго следовать (иначе он может сбиться). Впоследствии появляется тяга к однообразным монотонным действиям, которая постепенно генерализуется на все поведение больного, формируя педантичную личность.

Это было показано экспериментально Н.К. Калитой, которая исследовала уровень притязаний больных эпилепсией с помощью оригинальной методики: больным предъявлялись картинки, которые различались друг от друга количеством элементов изображения. Требовалось за определенное время найти эти различия. В данном исследовании уровень притязаний не вырабатывался у большинства больных эпилепсией. Они застревали на каждом конкретном задании и с удовольствием начинали искать различия в картинках, находя при этом самые малозначительные, которые не отмечали здоровые испытуемые.

Другая широко известная черта больных эпилепсией - постоянная забота о своем здоровье. Само ее возникновение вполне понятно. Судорожные припадки, особенно в начале болезни, вызывают целую гамму тягостных переживаний. К ним следует в первую очередь отнести навязчивый страх перед припадком и его последствиями; реакцию стыда и боязни «разоблачения»; синдром «ожидания ухудшения» своего состояния; особую установку на получение «немедленного радикального излечения», различные ипохондрические реакции. Естественно, что больные готовы строго выполнять все предписания врача, поскольку они знают, что всякое нарушение режима лечения может привести к появлению новых припадков.

Вначале больные рассматривают заботу о своем здоровье, прежде всего, как необходимое средство для продолжения привычной им деятельности (работы, учебы, и т.д.). Но со временем эта забота уже не подчиняется более дальним мотивам, а становится самоцелью. Наконец, в поздних стадиях болезни для больных нередко становится главным уже не сама по себе забота о здоровье, а тщательное, педантичное выполнение тех или иных врачебных процедур. Известно, что иногда больной эпилепсией способен устроить скандал в больничной палате, если ему вместо привычных таблеток дадут порошки или таблетки иной формы и размера. Все объяснения медицинского персонала, что по составу это - то же самое лекарство, могут быть совершенно напрасными.

Как мы видим, развитие эпилептических черт характера поддается анализу, если попытаться поставить себя на место больного, понять мотивацию его действий.

IV. Молекулярно-генетические исследования эпилепсии

Изучение молекулярно-генетических основ отдельных свойств личности началось в 90-х гг. ХХ века. Поиск генов, участвующих в формировании психологических характеристик, осуществляется двумя методами: методом сцепления, который позволяет установить, с каким участком в отдельной хромосоме может быть связан качественный признак, и методом ассоциаций, с помощью которого можно исследовать влияние отдельных форм гена на количественный признак.

Наиболее распространенными являются сложно наследуемые эпилепсии. Основной проблемой при поиске генов, ответственных за такие формы заболевания, является отсутствие ясной стратегии их идентификации и даже четких критериев того, что данный ген ответственен за предрасположенность к болезни. Большие надежды возлагались на то, что к наследуемости таких эпилепсий окажутся «причастными» уже идентифицированные гены моногенных эпилепсий или по крайней мере, гены тех же семейств, но пока эти надежды не оправдываются.

При локализации на определенном хромосомном участке генов предрасположенности к идиопатическим формам эпилепсии используют два основных подхода: функциональное (кандидатное) и позиционное картирование. При кандидатном картировании проводят анализ ассоциации заболевания с полиморфными вариантами генов, функция белковых продуктов которых тесно связана с развитием данной патологии. Для эпилепсии можно выделить несколько групп таких генов: гены рецепторных и потенциально зависимых ионных каналов. К ним относят прежде всего:

гены натриевого, калиевого, кальциевого, хлорного каналов;

гены нейромедиаторов торможения и возбуждения;

гены рецепторов и переносчиков, белковые продукты которых осуществляют эффективную передачу молекул нейромедиаторов через мембрану нейрона.

Все перечисленные группы генов могут индивидуально или в сочетании друг с другом участвовать в возникновении и развитии эпилепсии. В регуляции возбудимости нейронов и нейронных сетей важную роль играют также генетические механизмы, контролирующие миграцию нейронов, и их сдвиги, каскады сигнальных биохимических процессов в ядре и в цитоплазме клеток, белки, опосредующие подвижность и депонирование нейротрансмиттеров. Следует учитывать, что при кандидатном картировании исследуются уже известные гены.

При позиционном картировании идентификация генов предрасположенности проводится путем анализа сцепления заболевания с любыми маркерами с установленным хромосомным положением. Наиболее эффективен «полногеномный» скрининг, когда проводится анализ сцепления интересующего заболевания с широким набором высокоинформативных генетических маркеров, равномерно распределенных по всему геному. С помощью этого метода картированы такие формы эпилепсии, как миоклонус-эпилепсия Унферрихта - Лундборга, нейрональный цероидный липофусциноз, аутосомно-доминантная лобная эпилепсия с ночными приступами.

Самой распространенной в детском и юношеском возрасте является ювенильная миоклоническая эпилепсия (juvenile myoclonic epilepsy — JME). Исследования этой формы показали ее генетическую гетерогенность. При изучении локусов сцепления этой формы эпилепсии с областями 15q14, 6p11, 6q24, 8q24 были получены данные как о наличии, так и об отсутствии такого сцепления. При обследовании учеными большой франко-канадской семьи, из четырнадцати членов которой восемь страдают JME, была обнаружена мутация Ala322Asp в гене a1 субъединицы рецептора ГАМК - GABRA1 в области 5q34. В рецепторах ГАМК, содержащих мутантную a1 субъединицу, отмечена меньшая амплитуда тока ионов хлора по сравнению с нормальным рецептором. Еще в одной канадской семье у пациентов с JME были обнаружены две мутации в гене CACNB4, кодирующем b4 субъединицу кальциевого канала, расположенного в области 2q22. Это позволило предположить, что в редких семьях генерализованные идиопатические формы эпилепсии могут наследоваться моногенно.

При проведении же полногеномного скрининга в семьях с разными формами генерализованной идиопатической эпилепсии (детской абсансной, ювенильной абсансной и ювенильной миоклонической) было обнаружено сцепление с тремя хромосомными областями - 14q23, 2q36, 3q26. Это свидетельствует о том, что предрасположение к развитию идиопатических генерализованных форм эпилепсии может определяться не менее чем тремя локусами.

Детская абсансная эпилепсия также является достаточно частой формой генерализованной идиопатической эпилепсии. Показано, что в патогенез этой формы включено более одного гена. Определены следующие локусы сцепления: 20q13, 6q24, 15q11, 8q. При исследовании большой семьи из Индии, где имелись больные, страдавшие не только детской абсансной эпилепсией, но и генерализованными тонико-клоническими судорогами, был определен локус сцепления для этих форм эпилепсии в области 8q23-q24 [25]. Но ни с одним из генов, расположенных рядом с этой областью (Т-STAR, KCNQ9, ARC), сцепления найдено не было. Кроме того, при детской абсансной эпилепсии были идентифицированы мутации в разных генах. Известен случай сочетания абсансов с эпизодической атаксией второго типа, вызванный мутацией R1820stop в гене a-А1 субъединицы кальциевого канала P/Q-типа (CACNA1A), расположенного на хромосоме 19р13. Данная мутация приводит к образованию преждевременного стоп-кодона и как следствие к полной потере С-области белка, что серьезно нарушает функционирование кальциевого канала.

У больных абсансной эпилепсией в сочетании с фебрильными судорогами описаны мутации в гене g2 субъединицы рецептора ГАМК (GABRG2). Детальное изучение области 3q26 способствовало тому, что у больных с детской абсансной эпилепсией были найдены три мутации в данном гене, нарушающие работу хлорного канала. Нонсенс-мутация M200fsX231 и мутация del174-117 вызывают накопление внутриклеточных ионов хлора, а третья мутация - G715E, хотя и не нарушает амплитуду тока ионов хлора, но приводит к тому, что канал открывается при меньшем отрицательном заряде. В конечном итоге при всех этих мутациях нарушается механизм освобождения ионов хлора, что резко сокращают ингибирующее освобождение ГАМК.

Генерализованная эпилепсия с фебрильными судорогами плюс (GEFS+) - обширная группа заболеваний, объединяющая такие эпилепсии детского возраста, как фебрильные судороги, абсансы, миоклонии, атонические судороги. Выявлено три локуса сцепления GEFS+ с областями 19q13, 2q24, 5q32. При дальнейшем исследовании в этих областях были определены гены и мутации, вызывающие данную форму болезни. Была обнаружена точечная мутация C121W в гене, кодирующем b1 субъединицу нейронального натриевого канала (SCN1B), локализованного в области 19q13.1. Это нарушение приводит к изменению модулирующих свойств данной субъединицы. Через мутантный канал в клетку поступает избыточное количество ионов натрия, провоцируя деполяризацию мембраны нейрона и его гипервозбудимость. Также, у большинства больных GEFS+ были обнаружены мутации в гене SCN1A, кодирующем a1 субъединицу нейронального натриевого канала. Все они обусловливают увеличение времени восстановления активности канала после инактивации, что в свою очередь также приводит к гипервозбудимости нейрона.

Мутации в гене SCN1A были найдены также у больных миоклонической эпилепсией раннего детского возраста. Предполагается, что эта форма эпилепсии является наиболее тяжелым фенотипом среди клинических проявлений GEFS+.

Мутации в другом гене натриевого канала - SCN2A приводят к развитию не только фебрильных судорог, но и доброкачественных семейных судорог раннего детства. Кроме того, показано, что, помимо мутаций в генах натриевых каналов, фенотип GEFS+ может быть вызван повреждением гена GABRG2, локализованного в области 5q34. Этот ген кодирует g2 субъединицу рецептора ГАМК. Мутация К289М в 8-м экзоне гена GABRG2 приводит к замене положительно заряженного лизина нейтральным метионином в высококонсервативном участке, связывающем трансмембранные сегменты рецептора ГАМК, что вызывает уменьшение амплитуды тока ионов хлора. В этой же области (5q34) расположен целый кластер генов, кодирующих различные субъединицы рецептора ГАМК - GABRA1, GABRA6, GABRB2, которые также могут принимать участие в развитии эпилепсии.

Роландическая эпилепсия, или доброкачественная эпилепсия детского возраста с центротемпоральными спайками, вызывается появлением эпилептического очага в центральной борозде коры головного мозга. Описаны случаи как передачи данного заболевания по аутосомно-доминантному типу с возрастзависимой пенетрантностью, так и сложного полигенного наследования. Эта форма эпилепсии была картирована в области 15q14. В этом районе локализован ген CHRNA7, кодирующий a7 субъединицу нейронального никотин-ацетилхолинового рецептора. Другие исследователи предполагают, что данное заболевание вызывается крупной делецией в дистальной области длинного плеча первой хромосомы - del(1)(qter->q42 or 43.

Доброкачественные семейные судороги новорожденных являются редкой аутосомно-доминантной формой идиопатической эпилепсии. Для данного заболевания определены две области сцепления: 20q13.3 и 8q24. В большинстве семей заболевание сцеплено с локусом EBN1 (доброкачественная эпилепсия новорожденных первого типа) в области 20q13.3. С помощью позиционного клонирования был определен ген, расположенный в данной области. Им оказался ген KCNQ2, кодирующий высококонсервативный белок калиевого канала. В этом гене у больных эпилепсией обнаружены разные типы мутаций, приводящие к резкому угнетению тока ионов калия при возникновении потенциала действия, что нарушает калийзависимую реполяризацию мембраны нейронов. Белковая субъединица KCNQ2 совместно с белковой субъединицей KCNQ3 образуют М-канал, контролирующий медленную активацию и инактивацию трансмембранного потока ионов калия, порог электровозбудимости нейронов и ответ на синаптическое освобождение нейротрансмиттеров. C помощью подходов, сходных с поиском гена KCNQ2, был выявлен ген, кодирующий Q3 субъединицу калиевого канала - KCNQ3. Этот ген ответственен за развитие доброкачественных семейных судорог новорожденных в семьях, где найдено сцепление с областью 8q24, с локусом EBN2 (доброкачественная эпилепсия новорожденных второго типа). Обнаруженные мутации в гене KCNQ3 ведут к нарушению формирования области поры канала.

Аутосомно-доминантная лобная эпилепсия с ночными приступами была впервые описана в 1995 г. в австралийских семьях, где заболевание передавалось по аутосомно-доминантному типу с 75% пенетрантностью. Эта форма эпилепсии картирована в области 20q13.2, в которой находится ген CHRNA4, кодирующий a4 субъединицу нейронального никотин-ацетилхолинового рецептора. Нейрональные никотин-ацетилхолиновые рецепторы также относятся к ионным каналам, участвующим в быстрой передаче синаптического сигнала. Детальное изучение этого гена у больных из Австралии выявило различные мутации. Все они находятся в консервативном регионе, кодирующем М2 домен рецептора, и ведут не только к увеличению времени открытия каналов, но и к уменьшению проводимости канала для ионов кальция. Дальнейший анализ сцепления выявил еще один локус для аутосомно-доминантной лобной эпилепсии с ночными приступами- в области 15q24. Этот район включает кластер генов, кодирующих различные субъединицы нейронального никотин-ацетилхолинового рецептора (CHRNA3, CHRNA5, CHRNB4). Однако исследование экзонов этих генов пока не выявило ни одной мутации.

Локус, ответственный за развитие латерально-височной эпилепсии (парциальной эпилепсии со слуховыми симптомами), был картирован в области 10q23.3. Предполагается, что локализованный в этой области ген 1b, а точнее, полиморфные участки этого гена играют важную роль в развитии этой формы эпилепсии. Другие группы исследователей идентифицировали у больных с данной формой эпилепсии мутации в области повторяющихся последовательностей ДНК, обогащенных лейцином («лейцинбогатой»), глиомаинактивирующего гена (LCI1), белковый продукт которого обладает несколько специфичными свойствами. Он имеет два типа повторов: три «лейцинбогатых» (leucin-rich repeat - LRR) и семикратный, ассоциированный с эпилепсией повтор (epilepsy associated repeat - EAR), состоящий из 44 аминокислот. Белки с подобными повторами образуют семейство «лейцинбогатых» белков, участвующих в процессах миграции и роста нейронов. Ген LCI4 является потенциальным геном-кандидатом для доброкачественных семейных детских судорог. Речь идет в этом случае о локусе сцепления в области 19q13.3.

Недавно проведенное исследование в семье с фебрильными и афебрильными судорогами выявило мутацию в гене, кодирующем первую белковую субъединицу большого связывающего G-белка (VLGR1). Белок MASS1, кодируемый 5-39 экзонами гена VLGR1 и имеющий EAR-повтор, принимает участие в Са2+-опосредуемом взаимодействии белков. Роль данной мутации в возникновении эпилепсии до конца не установлена, и дальнейшее ее изучение представляет большой интерес для понимания этиологии и патогенеза этого сложного заболевания.

Таким образом, несмотря на то, что в последние годы во всем мире ведутся активные молекулярно-генетические исследования эпилепсии и уже известно более десятка генов, мутации в которых приводят к развитию разных форм эпилепсии, в этой области все еще остается много неясного, как и в эпилептогенезе в целом. С помощью позиционного картирования для идиопатических форм эпилепсии определен ряд локусов сцепления - 8q24, 14q23, 3q26, 16p13, 6p21, 15q14. Установлено, что подверженность этому заболеванию может быть обусловлена мутациями в генах ионных каналов (SCB1A, SCN1B, KCNQ2, KCNQ3, CLN6), генах рецепторов нейротрансмиттеров (GABRG2, GABRA6, CHRNA7, CHRNA4), генах, ответственных за нормальное развитие головного мозга (LCI1), и т.д. Поскольку влиять на возбудимость мембраны нейрона могут нарушения во многих генах, нельзя исключить того, что количество генов-кандидатов будет увеличиваться. При изучении генетических основ такого сложного заболевания, как эпилепсия, важны как анализ редких форм моногенных эпилепсий, так и дальнейшее изучение более сложных полигенных форм заболевания.

V. Клинические особенности эпилепсии как фактор риска

На базе детских психиатрических отделений и эпилептологического кабинета Челябинской областной клинической специализированной психоневрологической больницы № 1 было изучено 346 детей. Критериями включения в исследование явились:

1) наличие диагноза «эпилепсия»;

2) наличие в межприступном периоде психических и поведенческих расстройств;

3) возраст больных - 3-18 лет.

Цель исследования - изучить зависимость психической патологии при эпилепсии в детском возрасте от клинических особенностей самой эпилепсии.

Все пациенты подверглись психопатологическому, психологическому, электрофизиологическому и нейрорадиологическому обследованию. В результате было выявлено две группы обследуемых.

Первая группа была представлена детьми, у которых психопатологические расстройства возникли после появления эпилептических приступов (156 чел.; 45,1%). У них психопатологическая симптоматика определялась развитием энцефалопатического (психоорганического) синдрома со снижением умственной работоспособности и памяти, затруднением концентрации внимания и сообразительности, физической слабостью, головными болями, вялостью, повышенной аффективной возбудимостью и раздражительностью. Полиморфизм клинических характеристик определялся симтомокомплексом нарушений и зависел от степени тяжести тех или иных проявлений.

Вторая группа включала пациентов, у которых психические нарушения наблюдались еще до развития эпилепсии, т.е. в преморбиде (190 чел.; 54,9%). Из них: у 133 детей (70%) нарушения отвечали диагностическим критериям умственной отсталости; у 46 пациентов (24,2%) был выявлен резидуально-органический психосиндром; в 11 случаях (5,8%) определялись неврологические расстройства в рамках поведенческой патологии (делинквентные поступки, прогулы школы, суицидальные высказывания, алкоголизация).

Была рассмотрена взаимосвязь клинических факторов болезни (форма эпилепсии, возраст дебюта, частота эпилептических приступов, длительность эпилепсии и длительность приема барбитуратов) с выраженностью психической патологии (уровень интеллектуального развития) и формой эпилепсии. Выяснилось, что в первой группе в 98 случаях (62,8%) выявлена фокальная эпилепсия, в 58 (37,2%) - генерализованная. Во второй группе у 122 детей (64,2%) определялась фокальная форма эпилепсии, а у 68 (35,8%) - генерализованная. По данным методов нейровизуализациии, во второй группе достоверно чаще (р<0,001) встречались аномалии развития, атрофические процессы, внутримозговые и арахноидальные кисты. Все это указывало на наличие более тяжелых поражений головного мозга, обусловивших развитие как психических расстройств, так и эпилепсии, и ставило под сомнение представления врачей о том, что эпилептическая болезнь неизбежно влечет за собой психические нарушения, так как в данном случае эти нарушения появились раньше, чем собственно болезнь.

Было выявлено, что чаще дебют приступов наступал в 0-3 года и 8-12 лет. Данное обстоятельство можно объяснить наличие критических периодов в указанные возрастные промежутки. В каждой группе была обнаружена корреляция показателя возраста дебюта приступов, как с эпилепсией, так и с психической патологией. Чем раньше дебют приступов, тем тяжелее и резистентнее форма болезни и тем выраженнее психические нарушения (интеллектуальный дефект). Показатели зависимости психических нарушений от возраста дебюта приступов в обеих группах были статистически достоверны и характеризовались достаточно высокой силой связи (55,32 и 0,421 и 19,39 и 0,226).

Сравнительный анализ показателя частоты приступов (от эпистатуса до одного приступа в год) по группам достоверных отличий не выявил. Была доказана взаимосвязь этого показателя с формой эпилепсии и отсутствие взаимосвязи его с выраженностью психических нарушений. Показатели сопряженности: в первой группе - 34,47 и 0,235; во второй группе - 34,96 и 0,214.

Как обнаружили результаты обследования, 65,9% детей имели длительность эпилепсии более 5 лет. Достоверных различий по группам выявлено не было. Анализ зависимости эпилепсии и психических расстройств от данного показателя по группам показал следующую картину. В первой группе выявлена полная связь и с эпилепсией (18,68 и 0,245), и с психической патологией (10,25 и 0,181). Оказалось, что более продолжительное течение отмечено у детей с фокальными формами эпилепсии (38,5%), а выраженность психических расстройств нарастала с длительностью течения эпилепсии. В то же время во второй группе показатель сопряженности длительности течения эпилепсии коррелировал только с формой эпилепсии (19,22 и 0,225), а на выраженность психических нарушений он не влиял.

Были проанализированы сроки приема барбитуратов у обследуемых пациентов и их влияние на выраженность психических расстройств. Как показали результаты, в 35,3% случаев пациентам никогда не назначали препараты из группы барбитуратов. Остальные 65,7% детей принимали их в разные возрастные периоды, чаще всего на начальных этапах лечения эпилептических припадков. Анализ зависимости эпилепсии и психических расстройств от длительности приема барбитуратов показал полную связь только с выраженностью психической патологии. Чем длительнее прием барбитуратов (более 5 лет), тем больше пациентов с выраженным когнитивным дефицитом. В первой группе коэффициент сопряженности был равен 40,97 и 0,362, а во второй группе - 31,64 и 0,289.

Таким образом, изучение влияния клинических факторов эпилепсии на характер и динамику психопатологических расстройств статистически достоверно раскрыло зависимость психической патологии от формы эпилепсии, возраста ее дебюта, длительности течения болезни и длительности приема барбитуратов.

VI. Типы изменения психики у больных эпилепсией

Но всегда ли изменения личности при эпилепсии соответствуют эпилептоидным чертам характера? Нет! Между словами «эпилептики» и «эпилептоиды» нельзя ставить знак равенства. Исследование в Московском Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского, целью которого стало изучение особенностей изменений психики и их воздействия на социальную адаптацию больных эпилепсией, позволило выделить следующие типы изменений психики у больных эпилептической болезнью: эпилептоидный, параноический, шизоидный, психастенический, брадикинетический и эскплозивный.

Всего было обследовано 105 пациентов - 66 мужчин и 39 женщин. Наиболее распространенным типом изменения психики у обследуемых оказался эпилептоидный - 35% всех случаев. Таким больным свойственны как негативные личностные изменения (ригидность, назойливость, гипертрофированное стремление к чистоте, порядку, справедливости, собственная переоценка, обидчивость, мстительность), так и некоторые положительные качества - обязательность, трудолюбие, старательность, скрупулезность, ответственность. При умеренно выраженных эпилептоидных изменениях психики больные способны сохранять свою трудоспособность, удерживаться в трудовых коллективах, поддерживать удовлетворительный уровень семейных отношений

Для параноического типа изменений психики (21%) характерны сверхценные либо бредоподобные идеи, которые полностью определяют поведение пациентов. Это усугубляется их обидчивостью, недоверчивостью к окружающим, подозрительностью. При сочетании вышеперечисленных черт с элементами эксплозивности, импульсивности, несдержанности такие больные становятся неуживчивыми и конфликтными, являются «деспотами и тиранами» в своей семье. Данный тип изменений представляется прогностически более неблагоприятным в силу быстро нарастающих проблем с адаптацией пациентов.

Больные с шизоидным типом изменений (20%) сочетают в себе, помимо шизоидных, психастенические черты, отличаясь робостью, нерешительностью, застенчивостью, но с повышенным уровнем тщеславия и властолюбия. Из-за своей замкнутости и нерешительности они трудно сходятся с людьми, испытывают внутреннее напряжение и ущербность из-за постоянного самоконтроля. У таких пациентов довольно часто проявляется религиозность и мистицизм. Социальное функционирование больных с шизоидными изменениями личности снижено в умеренной степени, что позволяет им зачастую сохранять свою работоспособность и трудиться в благоприятных для них условиях.

В структуре изменений психики больных с психастеническим типом (15%) преобладают, с одной стороны, раздражительность и эмоциональная неустойчивость, с другой - утомляемость, ипохондрия, слабодушие и повышенная внушаемость. Пациенты этой группы склонны к частым немотивированным колебаниям настроения, импульсивности, повышенной тревожности, мнительности, ущербности, психологической зависимости от окружающих. С клинической точки зрения, этот тип изменений психики является наименее тяжелым.

Бракинетический тип изменения психики (5%) характеризуется снижением интеллекта, несдержанностью, слабодушием, вялостью, выраженной утомляемостью, апатичностью, эмоциональной холодностью, безразличием, тусклостью самовыражения, психологической зависимостью от окружающих. Наряду с этим, в характере больных отмечались редкие аффективные взрывы с эксплозивностью, грубостью, брутальностью, несдержанностью эмоциональных реакций, дисфоричностью, жестокостью. Этот тип изменений психики представляется более тяжелым с общепатологической точки зрения как проявление далеко зашедшего эпилептического процесса с формирующимися признаками слабоумия.

При эксплозивном же варианте (4%) доминирующими чертами были взрывчатость, грубость, брутальность, дисфоричность, конфликтность. Недовольство часто переходило у таких больных в агрессивность и жестокость по отношению к окружающим, развязность и циничность, что существенно затрудняло их социальную адаптацию.

Как мы можем видеть, больные эпилепсией далеко не всегда являются эпилептоидами, а эпилептоиды далеко не всегда страдают эпилептической болезнью. Об этом пишет В.П.Эфроимсон: «… в большинстве семей с единичными или даже несколькими случаями эпилепсии эпилептоидность полностью отсутствует, а в семьях с эпилептоидами большинство их вовсе не страдало и никогда не страдало припадками. Ген эпилептоидности предрасполагает к эпилепсии лишь некоторых обладателей его».

Кроме того, результаты данного исследования позволяют сделать вывод, что больные эпилепсией имеют различные степени готовности к социальной адаптации. Поэтому, лечение больных эпилепсией, помимо противосудорожной терапии, должно включать в себя и психосоциальную работу, учитывающую тип изменений психики и соответствующие личностные особенности пациента.

эпилепсия личность психический заболевание

Список использованной литературы:

1. Зейгарник Б.В. Патопсихология. - Изд-е 2-е, перераб. и доп. - М.: Издательство Московского университета, 1986. - 287 с.

2. Алфимова М.В., Трубников В.И. Генные основы темперамента и личности//Вопросы психологии. - 2000. - № 2. - С.128-139.

3. Алфимова М.В., Трубников В.И. Психогенетика агрессивности//Вопросы психологии. - 2000. - № 6. - С.112-123.

4. Эфроимсон В.П. Генетика этики и эстетики. - СПб: Талисман, 1995. - 288 с.

5. Бологова Т.В., Марухленко Д.В., Семин И.Р. Психические расстройства при эпилепсии//Реабилитация в психиатрии (клинические и социальные аспекты): Под ред. В.Я. Семке. - Томск: Изд-во НТЛ, 1998. - С.16-17.

6. Казенных Т.В. Расстройства аффективной сферы в структуре психических расстройств при эпилепсии//Актуальные вопросы психиатрии и наркологии: Под ред. В.Я. Семке. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. - Вып. 11. - С.120-126.

7. Островская А.В. Исследование эмоционально-личностной сферы лиц, страдающих эпилепсией//Материалы Всероссийской 68-ой итоговой студенческой научной конференции им. Н.И.Пирогова: Под ред. В.В. Новицкого, Л.М. Огородовой. - Томск: СибГМУ, 2009. - С. 114-115.

8. Пароксизмальные расстройства в неврологии и психиатрии (клинические, социально-психологические и реабилитационные аспекты): Материалы региональной научно-практической конференции (Томск, 11-12 мая 2006 г.): Под ред. В.Я. Семке. - Томск, 2006. - 132 с.

9. http://www.medkurs.ru/psychiatry/aperiodicities_maturity/section

2737/17090.html

10. http://www.mediasphera.ru/journals/korsakov/detail/100/1058/

11. http://www.doctorate.ru/epilepsia-nutans/

12. http://www.psyworld.ru/for-students/cards/clinical-psychology/221-2008-09-05-09-11-35.html

13. http://zdd.1september.ru/2002/01/3.htm

14. http://www.cardiosite.ru/recommendations/article.asp?pr=1&id=4873

15. http://forum.ambulatorius.ru/viewtopic.php?f=13&t=432

16. http://psylib.org.ua/books/zeigb01/txt12.htm

17. http://www.psychiatry.ru/book_show.php?booknumber=30&article_id=9

18. http://www.terpsi.ru/page/412.shtml

1