Развитие русской дипломатической службы в 80-х годах XVII века

Развитие русской дипломатической службы в 80-х годах XVII века

Кочегаров К. А.

Начиная с Ивана III, Россия играла более или менее заметную роль в международных отношениях Западной и особенно Восточной Европы. И хотя периоды интенсивных дипломатических контактов с европейскими государствами и конфликтов с соседями сменялись периодами относительной изоляции, тем не менее, роль Русского государства на международной арене постоянно возрастала на протяжении XVI–XVII вв. Этому положению дел соответствовал и постепенный рост информированности русского правительства об основных событиях на Европейском континенте.

Вместе с тем стоит отметить, что и на пороге Петровских преобразований Московское царство оставалось в стороне от таких новаций международной дипломатической жизни, как институт постоянных заграничных представителей (резидентов), активно формировавшийся в XVII в., а также дипломатическое посредничество. Что касается последнего, то хотя русские дипломаты не раз декларировали готовность прибегнуть к услугам официальных посредников в тех или иных дипломатических переговорах (посредничество Бранденбурга-Пруссии в русско-шведской войне 1656–1658, многостороннее посредничество в переговорах с Речью Посполитой в 1660–1670-е гг.) с контрагентами, тем не менее, до реального воплощения в жизнь подобных заявлений не доходило. «Посредничество» Крымского ханства при переговорах с Портой (например в 1679–1681 гг.) нельзя считать таковым, поскольку крымский хан считался вассалом османского султана и скорее вел переговоры от его имени, нежели оказывал посреднические услуги.

По мере возрастания уровня вовлеченности России в европейскую политику возрастала и заинтересованность Посольского приказа в получении точной и актуальной информации о том, что происходит у соседей и ведущих держав Европы. Большим подспорьем в этом являлись т.н. «Куранты» — известные с первых десятилетий XVII в., включавшие в себя экстракты из европейских печатных и рукописных газет и составлявшиеся в Посольском приказе для информирования царя и его ближайшего окружения. Сами иностранные газеты, более или менее регулярно получаемые в Посольском приказе с нач. 1630-х гг. переводились и анализировались, служа важным источником политической информации. Однако главный недостаток подобных источников состоял в его «открытости». Они не могли заменить более точных и конфиденциальных сведений, которые поступали во многие европейские столицы от резидентов, послов и другого рода постоянных дипломатических представителей. Частичной заменой этому для Посольского приказа служили данные, получаемые от приезжавших из-за границы купцов и других иноземцев, однако даже в этом случае относительно постоянно подобный канал информации действовал лишь в отношении Речи Посполитой и Османской империи, поскольку с этими странами контакты поддерживались не только по политической и экономической линиям, но и в религиозной сфере. Так, в 30–40-х гг. XVII в. стамбульские греки выступали не только активными информаторами русских дипломатов касательно положения дел в Османской империи, ее внешнеполитических планов в целом и в отношении России в частности, но нередко брали на себя роль гонцов, доставлявших в Москву посольские отписки (1). Эта практика получила развитие и в дальнейшем. В 1684 г. зондаж важного для русского правительства вопроса о переходе Киевской митрополии под власть Московского патриарха был поручен греческому купцу Захарию Иванову (Софиру)(2). Интересную информацию для русской дипломатии зачастую содержали и расспросные речи периодически приезжавших в России за милостыней представителей различных православных монастырей из Турции и Речи Посполитой.

Необходимость получения свежей информации о событиях заграницей была тесно связана с развитием ответственных за это институтов дипломатической службы. Важной заменой отсутствию резидентов служил институт дипломатических агентов — информаторов, вербовавшихся из числа близких правительственным кругам лиц той или иной страны. Так известно, что первым русским дипломатическим агентом в Варшаве был «венгрин» Миклош Дьюрки, имевший отношение к дипломатической деятельности королевской канцелярии. Он предложил свои услуги русскому посольству С. Проестева в 1638 г. и регулярно снабжал Москву информацией вплоть до своей смерти в середине 1640-х гг. Его дело продолжил православный шляхтич Ян Сидовский, взявшийся за эту миссию «желая всех благ святой православной церкви» (3). В первой половине 1680-х гг. важную роль в сношениях с Речью Посполитой, и особенно с литовскими магнатами играл русский дипломатический агент Назарий Михайлов сын Краевский, а в начале 1685 г. у Посольского приказа появился собственный дипломатический агент в Вене — некий Юрий Готфрид Кох — «цесарский секретарь». Он сообщал в Москву новости европейской и австрийской политики и придворной жизни (4). Подобные примеры можно умножить. Вместе с тем институт дипломатических агентов имел один серьезный недостаток, поскольку зачастую агенты отфильтровывали информацию в определенном ключе, пытаясь тем самым оказывать влияние на русскую внешнюю политику в интересах каких-либо правительственных группировок своей собственной страны (5). Под влиянием этого в Москве постепенно приходили к выводу о необходимости нахождения в соседних странах собственных резидентов. Своеобразным прообразом этого института, явились, как ни странно т.н. «годовые посланники» в отношениях с Крымом, когда русские послы, ехавшие из ханства в Россию встречали на «разменном месте» на южной границе своих коллег, державших путь в Бахчисарай. Московские дипломаты жили в Крыму целый год, до следующей «розмены». Этот институт возник, по-видимому, в 1613 г. (6) просуществовав до нач. 1680-х. гг. Резидентами же Россия впервые обменялась с другим своим соседом — Речью Посполитой в нач. 1670-х гг. в связи с заключением ряда антиосманских соглашений (7). «А в прошлых годех от великого государя ни в которые окрестные государства резиденты не посылываны» — было записано в посольской книге по поводу отправления в Варшаву русского резидента В.М. Тяпкина (8).

Важной чертой русской внешней политики было одностороннее нахождение в русской столице резидентов других государств, в первую очередь морских держав. Их предшественниками были соответствующие торговые агенты. Так, английские торговые агенты присутствовали в России начиная с 1580-х (в связи с получением английскими купцами права беспошлинной торговли) до 1660-х гг. (британский резидент в XVII в. в России так и не появился). Со второй половины 1620-х гг. в Москве находился «приказчик датских купцов», а в 1631 г. появился шведский торговый агент.

Первым же постоянным дипломатическим представителем в России был выходец из Швеции, с которой в 1634 г. было достигнуто соглашение об обмене резидентами (русский представитель Д.А. Францбеков был отозван из страны в 1636 г.). В 1672 г. в Москве появился на постоянной основе датский посол («комиссар»), в 1676 г. — голландский. В 1687–1688 гг. были восстановлены резиденты между Россией и Речью Посполитой, а в 1692 г. покидавшее Москву имперское посольство оставило здесь Отто Плейера для изучения России, который прожив в стране более пяти лет получил статус официально представителя Священной Римской империи (9). Нахождение в Москве резидентов других стран, несомненно, повышало информированность Посольского приказа о происходивших в них событиях, особенно если со страной, которую тот представлял, у России были налажены дружественные отношения или велись переговоры о союзе, однако и это, по понятным причинам, не могло заменить постоянные русские дипломатические представительства за границей.

Участие России в крупном восточноевропейском конфликте середины XVII в., иногда обобщенно именуемого Первой Северной войной потребовало от русской дипломатии больших усилий и стало мощным толчком для ее дальнейшего развития. Не случайно в 1660-х гг. в России появляются регулярные почты между Москвой, с одной стороны и Ригой и Вильной с другой, что значительно сократило время доставки иностранной «прессы» и разнообразило ее состав. Интенсификация дипломатических отношений и сопутствовавшее ей нарастание потока информации о международных делах Европы, способствовали расширению горизонтов русских дипломатов, свободно ориентировавшихся во взаимоотношениях стран Восточной Европы, внимательно следивших за важнейшими событиями общеевропейской политики. В Москве, например, не только тщательно собирали информацию о французско-габсбургских противоречиях но и строили планы использования их в интересах России. А с началом в 1672 г. войны между Францией и Голландией, когда на стороне Людовика XIV среди прочих выступила Швеция, а Голландию поддержал в том числе и Бранденбург, чьи войска нанесли ряд поражений шведам, в Москве намеревались воспользоваться этим и оказать на Швецию давление с целью пересмотра границ, установленных Кардисским миром.

Что касается ближайшего соседа России и одновременно важного дипломатического партнера — Речи Посполитой, то в 1680-х гг. в отношении этой страны Посольский приказ уже не довольствовался получением исключительно газет и вестовых писем, но тщательно подбирал сеймиковые инструкции, сеймовые дневники, конституции и другие подобные документы, что давало в распоряжение руководителей русской внешней политики более точные сведения о внутриполитической жизни Речи Посполитой.

В целом процесс эволюции информированности Посольского приказа о международных делах и развитие русской дипломатической службы в течение XVII в. свидетельствуют о постепенном вызревании в России тех институтов и моделей дипломатической практики, которые сформировались в Европе в эпоху Нового времени. Свое окончательное оформление в русском государстве они получили уже во времена Петровских преобразований.

Список литературы

1. Флоря Б.Н. Россия и стамбульские греки в годы борьбы за Азов (1637–1642) // Славяне и их соседи. Вып. 4. Османская империя и народы Центральной, Восточной, Юго-Восточной Европы и Кавказа в XV–XVII веках. М., 1992; Его же. Россия, стамбульские греки и начало Кандийской войны // Там же. Вып. 6. Греческий и славянский мир в средние века и ранее новое время. М., 1996.

2. Кочегаров К.А. Речь Посполитая и Россия в 1680–1686 гг. Заключение договора о Вечном мире. М., 2008. С. 288.

3. Флоря Б.Н. Миклош Дьюрки — первый русский агент в Варшаве // Центрально-европейские исследования. Вып. 2. Венгры и их соседи по Центральной Европе в Средние века и Новое время (Памяти В.П. Шушарина). Москва, 2004. С. 154–161.

4. Подробней об этом см.: Кочегаров К.А. Указ. соч. С. 48–57, 278.

5. См. напр.: Флоря Б.Н. Миклош Дьюрки… С. 158.

6. Новосельский. А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.–Л., 1948. С. 437.

7. Попов А. Русское посольство в Польше в 1673–1677 годах. СПб., 1854.

8. Цит. по: Ковальский Н.П. Деятельность русской дипломатии в 70–80-х годах XVII века по отношению к украинским землям в составе Речи Посполитой // Из истории местного края. Днепропетровск, 1968. С. 162.

9. Белокуров С.А. О Посольском приказе. М., 1906. С. 65, 72–75; Белов М.Н. Россия и Голландия в последней четверти XVII в. // Международные связи России в XVII—XVIII веках (экономика, политика, культура). М., 1966. С. 64–65. Бушкович П. Петр Великий. Борьба за власть (1671–1725). СПб., 2008. С. 13.

Для подготовки данной применялись материалы сети Интернет из общего доступа